Качалов довольно быстро нашел понимание у руководства ветеранской организации и заключил с ними взаимовыгодный договор. Ветераны выбивали место в самолете для вывоза памятника, а все остальное делал Качалов. Деньги от продажи памятника делились справедливо, примерно, поровну.
Обе договорившиеся стороны не подкачали и через пару недель бронзовый Ленин проходил таможенный контроль на военном аэродроме. Таможенник, оформлявший памятник, оказался, на удивление, политически грамотным и завершив все процедуры с грустью заметил: «Оживят его немцы и снова вернут нам в опломбированном вагоне». Качалов оценил его шутку и даже ответил: «Будем надеяться, что эта история с нами может повториться только в виде фарса». На сем и расстались. Таможенник остался на аэродроме, а Качалов улетел с памятником в Германию.
Сделка завершилась удачно, деньги были поделены без скандала, но потом начались разбирательства на заводе, где при смене руководства обнаружили недостачу памятника. Хотя, у Качалова были все документы, связанные с его куплей-продажей, оказалось, что старый директор не отразил эту сделку в бухгалтерии. Вроде, мелочь, но если подходить формально, то можно было и контрабанду повесить на Качалова, который, не дожидаясь активной фазы расследования, уехал в родную белорусскую деревню, погостить, и прожил там несколько месяцев, до тех пор, пока компетентные органы не потеряли к памятнику интерес.
Во время тихих и скучных деревенских вечеров он вновь размышлял о своей Судьбе, сравнивая себя с мухой, мечущейся по кухне, в надежде полакомится крошками с барского стола, которую всяк туда входящий старается прихлопнуть. «Долго ли так будет продолжаться?», – в который раз спрашивал он сам себя и не находил ответа.
Продолжалось это довольно долго. Качалов метался в поисках крошек, представавших в виде любой ерунды, которую можно продать, выгадывая при этом свой интерес не всегда законными способами. И никто его не мог прихлопнуть. Потом, он постарел и молодая, ретивая поросль оттеснила его, постепенно, и от этих крошек.
Ощущение выброшенного на обочину благоустроенной капиталистической дороги ему не нравилось и он все чаще в разговорах с друзьями и знакомыми поминал учение Ленина о революции, и вывезенный в Германию памятник вождю мирового пролетариата, которому политически грамотный таможенник предрекал возвращение в Россию.
Уже спустя десяток лет, после отхода на покой от всех дел, Качалов на даче случайно наступил на торчавший из доски ржавый гвоздь, не придал этому большого значения, упустил время, получил заражение крови, выявленное на той стадии, когда лечение было уже невозможно.
