– Политика – жажда для крестьян, – продолжал Николай, – им лишь бы напиться, отодрать на сеновале девку…
– Николя… – перебила его царица.
– Что? Это правда, дорогая, в каждом посёлке каждой, деревне положение тому. Это быт. Жизнь, если хотите, могу, так сказать, – дополнил царь.
Николай Романов не знал, как ещё проявлять себя, чтобы проявить интерес к общению своего гостя, в самом деле, такой отвлечённый человек не сведущ в таинствах управлению царством, как Распутин был ему нужен. И, как всегда, «царский друг» сохранял равнодушие, у него были свои мысли.
– Не стоит думать о тех, кто живёт только бытом или простым мнением. Сам мир держится на «трёх китах», – продолжил царь.
Высказав своё мнениё, не встретив всё же словесный отпор, он поставил на стол допитую кружку и направился к выходу.
– Я в свою комнату, всем приятного дня, дорогие, – сказал и вышел.
В этот раз Распутин также задерживаться долго не стал, хотя ему было приятно в обществе императрицы. По возрастному соответствию она младше его на три года, и, если бы их положение было уравнено и если не замужний статус женщины, они могли стать идеальной парой. Он довольствовался тем, что бывал в их доме. Царица же довольствовалась тем, что он бывал у них. И то гостеприимство Александры, что тянуло его в царский двор, было, по светским предположениям и сплетням, намёком на их близость, в действительности состояла у них лишь в их привязанности. В мыслях же самого Распутина царица увлекала его как приятный, интересный собеседник. Другой вопрос состоял в том, тянулся ли бы он к цесаревичу без такого желаемого отношения Александры Федоровны, даже при натянутых, какие у него были с Николаем в царском дворе, общениях. Как то, если не желание обладать уже не юной Викторией Алекс6, у Григория Распутина были мысли вполне искренны, находиться рядом с этой женщиной, лишь в ней он чувствовал упоение наилучшего собеседника и в действительности тем самым влекущей его женщины.
Вскоре, возвращаясь в свою обитель в дни, предшествующие Рождеству, Распутин желал уединиться на своей съёмной квартире. Прибыв в Петроград, Григорий в первую же очередь решил отвести свой покой в причитании о пресвятых, как и не мог он отрешиться от книг по фантастике. Выходившие небольшим тиражом книги писателя Жюля Верна, которые быстро раскупались. Подаренной однажды кем-то из друзей, Распутин увлёкся историей под названием «20 тысяч лье под водой».
На неделе к выходным заходили к нему городские люди, наслышанные о праведнике и лечащем знахаре из глубинки, приносили кто круглую корзину хлеба или яиц. Несли меда, бутыли вина красного, сетуя о лечении кого-либо из захворавших близких им людей. Обещая мольбу о заболевшем, а зачастую лечение путём своего тепла ладоней и сосредоточивания энергии, настраивая на излечение того или иного недуга, Распутин также обещал навестить кого-либо из более тяжких больных к ним после рождества.
