Чем занималась я? Тем, что я люблю больше всего на свете – плаваньем и танцами. По вечерам можно было ходить на танцплощадку, но по причине отсутствия молодёжи приходилось танцевать со «старцами».
Озеро Шира выглядело безбрежным, но вода в нём была не голубая, как на Иссык-Куле, а бурая, как в Балтийском море, зато теплая и, главное, никаких волн (не люблю волны). Озеро кишело мормышками, крошечными рачками, которые могли бы стать хорошей наживкой, будь у нас удочки.
Пляж галечный, но галька мелкая и не сыпучая, закрепившаяся в грунте; озерное дно выстлано той же галькой, только подёрнутой илом.
Народу на пляже совсем мало, немолодые тётки с огромными буферами загорали топлес без зазрения совести: «А чего? Мы же лечиться приехали»…
Как-то, устроившись загорать на полотенце, я боковым зрением заметила, что Куликов с женой стригут друг другу ногти на ногах: обстановка пляжа располагала к упрощению нравов, но мне эта простота уже начинала действовать на нервы…
Когда мне было лет семь, одна добрая женщина, видя, что я хожу руками по дну речки и тщетно пытаюсь оторваться от него, научила меня плавать. Она показала, какие движения нужно делать руками и ногами, и, держа свою ладошку под моим животом, дала мне возможность оторваться от дна – в тот же день я поплыла. А уж к четырнадцати-то годам я плавала как рыба и совершенно не боялась глубины – наоборот, мне нравилось чувствовать под собой бездну…
Я уплывала далеко за буйки, а отец беспокойно ходил по берегу. Вскоре убедившись, что беспокоиться не о чем, он и вовсе перестал ходить на пляж. Плавал отец не ахти как: всегда держался ближе к берегу, но плыл обязательно вразмашку, медленно вынося из-за спины одну за другой руки, опуская их, он резал водную гладь ребром ладони – выглядело это довольно комично…
Как плавал Куликов, мне увидеть не довелось.
Самым приятным воспоминанием, оставшимся от озера Шира, были мои вечерние заплывы.
На закате, когда багровая полоса, отброшенная угасающим светилом, ложилась на озеро, я приходила на пустынный берег, раздевалась и плыла по направлению уходящего солнца…
Было очень тихо: ни единого звука не долетало из посёлка – я слышала только плеск от движения собственных рук. Передо мной простирался кажущийся бесконечным, погружающийся во мрак водный простор… и постепенно душа наполнялась каким-то новым сладостным чувством. Водяные струи, как мягкие, шёлковые ленты, обвивались вокруг тела, даря
