− Ты мне что ли? – как можно спокойнее, но чуть дрожа, спросила Соня. − Сама всё делай, − отчеканила презрительно, и, прищурившись пошла на Марину: – Отойди от меня. От тебя блевотиной несёт.
Значит, Варя испачкала и её!
«Надо же, − пронеслось у Марины в голове. – Как Соня злится. Освоилась, привыкла, а поначалу как пугалась». Соню не надо сейчас трогать. Они её сами из лифта вытолкнули. Соня ни при чём. Лифт давно скрежетал странно. Соня должна сыграть хорошо турнир. А если опять сейчас её тюкать, точно не сыграет. И так устаёт, видно по ней. Только бы состоялся турнир! Пока нет Маши у Марины появился шанс, его нельзя упускать. Настя по-любому должна стараться теперь. И Соня должна помочь. Обязательно. А уж Варя теперь так будет стараться: ведь, Марина может рассказать всем, как они сидели в лифте. «Как хорошо, − хвалила себя Марина, – что я не стала паниковать, просто стояла и ждала. Варя не поняла, что я испугалась и чуть не расплакалась…» Марина, зажмурившись, залезла на изголовье Сониной кровати, распахнула окно, подставила к двери стул. Стала переодеваться, закинула футболку в ванную к Варе:
− Стирай! И попробуй не отстирать.
За ужином работал телевизор. Потный ведущий (Марина видела, что он – потный) запнулся на слове «Лотарингия», читая новости, так запнулся, что не только Марина, но и Настя, а потом и остальные, обернулись на стену, где висел экран. Дальше ведущий простонал слово «Эльзас» и закончил новость тем, что там тропические дожди затопили всё. Никто не смеялся, все заворожено смотрели на ведущего, рассказывающего про ливневые дожди. Но дальше ведущий стал говорить о красном уровне опасности, и все зашевелились. Новости стали привычными, неинтересными.
− Вот интересно: есть ли цвет опасности бордо, − директор гостиницы по отчеству Апполинарьевич рассматривал бокал на свет невозмутимо хохмил. Директор изменился за это время. Глаза у него стали шире, лицо не лоснилось, хотя пот он периодически вытирал. Он уже не был холёный и прилизанный, и не носил костюм. Лоск и превосходство улетучились. Сидел он в буфете по пояс голый, сильно сутулый, с тонкими руками, кожа бледная, рахитные рёбра и впалый живот – человек как человек. И сидит за столом с Еленой Валерьевной, угощает её вином.
Все рассмеялись шутке директора про цвет опасности «бордо». Кроме Вари. Соня вообще расхохоталась. Чисто, звонко. Марина так не умела смеяться, она вообще не понимала, как люди смеются. Если ей было смешно, она тоже хихикала, и хихикание её походило на лисье – так ей говорили в школе. Марина заметила, что Соня стала ещё смуглее. Да и многие загорели. Одна Марина, да ещё директор, оставались бело-розовыми: она по-прежнему мазалась кремом от загара – от солнца, тем более такого, вполне может случиться рак.
