– Девочки, я вообще-то к вам по делу, – чуть более серьезным тоном сказала я и не сдержавшись вновь засмеялась.
– Что случилось?
– В чем дело? – одновременно спросили они.
– Я хочу принять Ислам!
– Что-о?! – удивленно спросила Айлин, раскрыв рот. Хеда смотрела на меня с восхищением.
– Я знала, что этот день наступит. Ты должна быть мусульманкой, ты слышала звуки Азана и так интересовалась нашей религией. Я сразу поняла, что ты примешь Ислам, но не хотела содействовать этому, Аллах Сам направляет людей к Себе.
– Я хочу произнести шахаду, но у нас нет мечети.
– Ислам можно принять не только при имаме, но и при свидетелях, – задумчиво сказала Айлин.
– Тогда приступим, – с надеждой в голосе произнесла я и взглянула на девочек.
– Дай нам для начала переодеться, – сказала Хеда. Через пару минут, мы сидели с девочками на ковриках в гостиной. На Хеде был красивый, темно-салатная паранджа, а на Айлин коричневая.
– Нарминэ, уверена ли ты в своем решении? – спрашивает Хеда.
– Да, уверена.
– Тогда повторяй за мной: я свидетельствую о том, что нет Бога, кроме Аллаха и пророк Мухаммед Его посланник.
– Я свидетельствую о том, что нет Бога, кроме Аллаха и пророк Мухаммед Его посланник, – произнесла я с сердцем и душой.
В моей голове происходило, смещение – словно я отказываюсь от одного Бога и перехожу к другому. Но после произнесенных мною слов, с моего сердца словно выпал тяжелейший камень и мне стало так легко, спокойно. После этого, я точно поняла, почему Ислам ассоциируется с душевным покоем. Мне стало так легко и спокойно… Я была счастлива. Девочки объяснили мне, когда и, как нужно делать намаз. Все остальное, я знала и так. Спустя три недели, я уже просыпалась без будильника для совершения намаза и знала восемь аятов. Как в один из дней произошло это…
– Нарминэ! – Папа ворвался в мою комнату с криком. Его вены на шее опухли от злобы, а лицо стало красным. Я перепуганно взглянула на него. – Как ты посмела? – папа одним шагом преодолел расстояние между нами и звонкая пощечина прошлась по моему лицо.
– А я говорил тебе, не нужно так доверять дочери и баловать. – Дядя влетел следом за папой, в его руке был черный, кожаный кнут, который он привез из Албании.
– Папа, – только произнесла я, как следующая пощечина полетела мне по лицу.
– Не смей! – Грозно прокричал он мне и ударил вновь. – Я тебе больше не отец. Моя дочь умерла!!!
– А я говорил, я говорил тебе! – произносил дядя, помогая отцу бить меня. – Шалава! Кто знает, кому она уже дала, раз сменила религию, то могла так же легко продать и свою честь.
