– Но папа будет переживать и волноваться за меня, – не успокаивалась я. – Если твой единственный ребенок, куда—то исчезнет во время праздника, ты не будешь волноваться и переживать? Я бы очень переживала.
– А тебе и не придется… – вырвалось из уст Севака.
– Что прости? – спросила я, уставившись на четвероюродного брата. Карина также посмотрела на него и стукнула по правому плечу.
– Не обращай внимания, ты же знаешь, он тю—тю, – приложила палец к виску и начала крутить им.
– Тогда почему он ведет машину?
Она хотела что-то сказать, как мне показалось. Но сейчас понимаю, что она придумывала, как бы ей отмазаться от темы и у неё это получилось.
– Нарминэ, я знаю, что у нас с тобой были довольно—таки напряженные отношения за все эти годы. В детстве я всегда ревновала, когда тебя хвалили или ставили мне в пример, с годами это переросло в ненависть. Но сейчас, мне уже двадцать и мне стыдно, что никто в детстве не объяснял мне, что роднее сестёр в жизни никого нет и не будет… – замолчала, посмотрев в сторону, прижала пальцы к носу, чтобы не расплакаться. – И мне стыдно за то, как я вела себя, поэтому, сегодня я бы хотела искупить свою вину и показать тебе одно необычайно красивое место, которое ты никогда не видела.
Её слова растрогали и тронули меня до глубины души. Мне казалось, что она говорит искренне, я чувствовала её боль, раскаяние. Страх исчез, оставив после себя стыд, за то, что я побоялась ехать куда-то с человеком, которого знаю с самого детства.
– Каринэ, – обняла её, заключив в своих теплых объятиях.
– Нарминэ, – произнесла она, смотря краем глаз на хитро улыбающегося Севака. Я заметила взгляд парня, с некой ухмылкой в нашу сторону, но не предала этому кардинального значения. А зря.
До чего же люди слепы! Не видят правды, там, где она есть, верят слухам, обещаниям и словам, закрыв глаза на действия людей. Обмануть наивных и добрых легче лёгкого. Как же глупо верить, что человек, который с тобой с ранних лет и самого детства не предаст. Но ещё глупее думать, что если ты добрый, то и все такие. Мы приехали к какому—то зеленому лесу, который был превосходен, своими широтами и красотами.
– Теперь, – Севак вышел из машины и открыл дверь мне. – Нужно немного пройтись пешком.
– А далеко идти? – я посмотрела на лес, конца которого не было видно, как в ширине, так и в высоте. Что уж про его конец говорить…
– Минут двадцать, двадцать пять…
– Зависит от ходьбы, – подхватила Карина.
