“Рома + Поля = Любовь”.
Банально, глупо, но очень трогательно.
Час назад, когда неожиданно пришла мама, ей в голову бы не пришло ничего подобное. И вдруг такая сентиментальность.
Полина вспомнила, что есть и другая жизнь. Лучше или хуже – не важно, но, другая, наполненная интересными и разными событиями.
Вадик – прекрасный малыш, Ромка – замечательный муж, но вокруг столько всего заманчивого, интересного, а она про всё это совсем забыла, превратившись если не в зомби, то в бездушную марионетку, которую дёргают за ниточки однообразные бытовые обстоятельства.
У Полины даже мурашки побежали по чувствительной коже толпой от мысли, что она, по сути, отказалась от самой жизни.
Ещё немного и мурашки прокололи бы её тонюсенькую, слишком чувствительную после родов кожу насквозь.
Девушку в салоне автобуса толкали, жамкали, больно наступали на ноги, говорили зря нелепые грубости, а она чувствовала себя счастливой.
Скоро нужная остановка.
Полину захлестнула волна эмоций. Радостные предчувствия опалили сознание, рассыпались яркими искорками, взрывались фейерверками.
Она поспешила к передней двери на выход. Народ нервничал. Её задирали, кричали непристойности, кто-то сзади нагло ощупывал, другие бесцеремонно толкали локтями.
Ну и пусть!
Автобус остановился, открылась дверь. Сзади подтолкнули. Пассажиры посыпались наружу как горох.
Полина подвернула ногу, упала на колени. На неё навалился толстый дядька, смял, как промокашку, уронил на грязный асфальт.
Как же ей было обидно!
До мечты, до пруда, лебедей, берёзы с надписью, до скамейки и мороженого, до вчерашнего счастья оставалось несколько сот метров и такая неприятность.
“Неужели это судьба? Значит, пути назад нет? Но я не хочу жить так, как сейчас, до конца своих дней!”
Эти и десятки других мыслей больно кололи и карябали где-то внутри, то ли в голове, то ли в районе груди.
Полину вдруг подхватили сильные руки, рывком поставили на ноги.
– Полина… Суровцева? Я думал, ты здесь больше не живёшь. Триста лет тебя не видел. Надо же, какая ты стала красотка! Как же тебя угораздило так упасть! Ладно, нет худа без добра. Зато я тебя повстречал. Как же я рад!
– Сёмка, Пантелеев, я бы тебя ни за что не узнала. Повзрослел, возмужал. Извини, мне сейчас не до тебя. Видишь, во что превратилось платье. Придётся на такси домой ехать, а я так хотела покормить лебедей. Целую вечность не выходила из дома.
– Чего так, болеешь?
– С чего ты взял?
– Бледная, прозрачная… Но тебе идёт. Господи, о чём я… ты всегда была самая-самая. Помнишь, Полюшка…
