Такси останавливается у дома, Симон протягивает водителю двадцатку и быстро выходит из такси, призывая Юана также поторопиться. Юан встаёт на бордюр и смотрит, как уезжает такси, словно последний спасательный круг.
– Юан, давай! – кричит Симон с крыльца. Тот быстро заходит в дом и проходит на кухню, скидывая по дороге пиджак и бросая на стул. На столе уже стоит стакан с янтарной жидкостью, второй покоится в руках Симона, из которого он делает нервные глотки, смотря на Юана.
– Давай уже рассказывай, ночь имеет свойство заканчиваться.
Юан отодвигает стакан подальше от себя и начинает свою историю с того момента, когда в ней появилась Руфь.
– Нам было по шестнадцать, когда мы познакомились с Руфь, с той самой девушкой, которую ты увидел на сцене. Её отослал богатенький отец к бабушке в Нейпервилл за какую-то провинность – уже и не припомню: то ли подожгла машину, то ли водила пьяная. Тогда её с трудом отмазали и замяли дело. Она, конечно же, делала это не просто так, не ради развлечения, а чтобы её заметил отец, чтобы обратил внимание, увидел за ширмой своей идеальной жизни и бизнеса, что есть ещё и она, Руфь. Она устала, что для него просто куколка, папина дочка, которую можно показывать в свете и хвастаться её успехами. В общем-то, мы подружились легко: меня не любили мальчики, её возненавидели девушки, предпочитая строить ей козни и даже зажимать в углах, чтобы избить. Однажды она сидела за школой, сглатывая сгустки крови, и остановила меня, чтобы я дал ей сигарету. Не помню, что меня в ней привлекло, может, то, как она легко переживала всё это, считая это чуть ли не нормой, а, может, ей нравилось наказывать себя так. Раз отец считает её такой, то пускай такой и будет. И мы стали как Сид и Нэнси против всего этого чёртового города, предпочитая компанию друг друга всем остальным, если у нас не было других дел. Я нашёл себе верного друга, который видел только меня, а не слухи и предубеждения.
Юан водит пальцами по окантовке стакана, останавливаясь и вспоминая то время.
– Поэтому я не отследил, когда Руфь влюбилась в меня, нарушая те правила, которые я считал априорными и невозможными к нарушению. Теперь мне кажется, что я напоминал ей отца, его поведение или что-то ещё, поэтому она и не выдержала. А меня так взбесило это: её любовь, её признание и желание нарушить наш устоявшийся союз, что я разозлился и сказал, что я не верю в её чувства, всё-то это ей кажется и сказал… сказал, чтобы она доказала любовь, порезав вены. Что ей не важна жизнь без меня, и она это сделала. Её успела найти бабушка и вызвать скорую. В общем, что-то щёлкнуло у неё в голове. И после одной больницы её забрал отец, она лечилась в разных дорогих лечебницах. Как видишь, не сильно-то они ей помогли. Систематически она находит мой телефон и пишет, словно ничего и не было, словно наше общение – это нормально. Я не стану сейчас себя выгораживать – я злился, был не прав и считал себя важнее её жизни, но ничего уже не изменишь.
