Юан садится в машину. Лёгкое дуновение из приоткрытого окна помогает проветрить мысли, но не настолько, чтобы окончательно забыться. Квентин с опаской поглядывает на него, устраиваясь на водительском сиденье.
– Босс, можно вопрос?
– Даже если я отвечу «нет», ты всё равно его задашь. Так что, продолжай.
– Эта девушка из Нейпервилля?
Юан переводит взгляд от окна на затылок Квентина. Спрашивает, не в силах скрыть удивление:
– Откуда такая мысль?
– Я всё думал, что вы вернулись другим… Из-за кого-то из прошлого. Будьте аккуратны, – Квентин слегка заикается, боясь затронуть то, что необходимо оставить под слоем холодного льда. Так безопаснее.
– А ты наблюдателен, Квентин, – Юан безразлично отворачивается к окну. – Ни к чему осторожность, мы вряд ли ещё пересечёмся.
Но Квентин смотрит так, как будто видит будущее. Как будто понимает, что некоторые события уже не изменить. И Юану это совсем не нравится – он не привык, что судьба вмешивается в его планы.
Между тем Квентин тихо водитель добавляет:
– Что-то по вам не заметно.
– Что ты сказал?
– Ничего, – Квентин опускает взгляд на навигатор. – Кажется, придётся ехать другим путём – впереди пробка.
«Не хватало ещё, чтобы сопляк учил жизни», Юан смотрит на приборную панель и замечает фотографии семьи Квентина. Безумно хочется напомнить тому, что не стоит забывать, кто здесь главный. Но всё же сдерживается от колкости. Достаёт телефон, чтобы записать сказанное пекинцами. Мысли о работе вытесняют воспоминания об Илэйн, но раздражение никуда не уходит. До зубовного скрежета Юана бесит то, что необходимо снова обсуждать разногласия по части контракта с Симоном и юридическим отделом.
Оказавшись около дома, Юан прощается с Квентином и заходит внутрь. Включает фонарик на телефоне и проходит к бару, чтобы налить себе виски. Порой Юана удручает то, как дом выглядит при центральном освещении – кажется слишком огромным. Юан теряется в нём, острее ощущая своё одиночество. Так что намного проще перемещаться в темноте, так он хотя бы забывает, что в доме есть что-то ещё кроме бара, холодильника и спальни.
Юан так хорошо выучил путь из коридора до бара, а потом до стола, что может пройти его с закрытыми глазами. Даже в кромешной темноте, хотя всё же подсвечивает себе фонариком. Снова и снова задаётся вопросом, зачем купил такой дом – слишком большой и просторный для одного. И снова усмехается про себя. Статусу и власти подобает проявлять себя во всём, начиная от дома и заканчивая дорогими запонками. В голову приходят картины из прошлого, где он возвращается домой ещё подростком, зажимая сломанный нос рукой и придерживая разорванный рюкзак подмышкой. Помнит слишком хорошо, как от обиды бил стены. Слишком едкими были слова, что он часто слышал в свой адрес: брошенный, никчёмный, ублюдок, безродный. Тогда Юан не понимал, кто дал его обидчикам право говорить так о тех, у кого нет отца?
