– Есть приказ сматывать удочки. Телефонная точка здесь ликвидируется, как и сама комендатура.
Огорченный и смущенный, я выскочил в коридор и увидел стоящую в полураскрытых дверях своей комнаты Анну Хольбайн, которая смотрела на меня с еле скрываемой насмешливой улыбкой. Ничего не сказав, я проскочил мимо.
Вместе с Лизой я побежал в штаб полка. На мой негодующий вопрос старший лейтенант Дунаевский спокойно и невозмутимо ответил:
– Извини, забыли тебя предупредить, что завтра утром снимаемся и уходим. Сдай все дела бургомистру и приходи в штаб, ты переведен в мое распоряжение.
Я выбежал на улицу, где ждала меня Лиза, и сказал ей:
– В нашем распоряжении всего одна ночь.
– Mein Gott! Всего одна-единственная ночь? Я все время ждала эту страшную минуту, но не думала, что она придет так быстро.
С бургомистром я рассчитался легко и скоро, попросил его вместо возвращаемого мною мопеда подарить мне дорожный велосипед, что он немедленно исполнил. Чтобы не терять понапрасну бесценные минуты, отведенные судьбой нам с Лизой на прощание, я не пошел ужинать в офицерскую столовую, находящуюся на другом конце села. Мы с Лизой заперлись в моей, уже теперь бывшей, спальне и стали прощаться. Около полуночи кто-то постучал к нам в двери. Это была Анна Хольбайн.
– Извините меня, я знаю, что вы оба голодны и что у вас нет даже кусочка хлеба. Так выпейте хоть по чашечке кофе, – сказала она и без приглашения прошла в комнату, поставив на стол поднос с едой, чашками и горячим кофейником.
– Спасибо, Анна, я знал, что вы душевный человек. Мы не забудем ваше внимание и заботу о нас. А где Инга?
– Инга спит.
– Скажите ей, что она хорошая девочка и что Onkel Wanja любит ее.
– Она знает об этом.
Когда Анна ушла, я сказал:
– Даже у этого нелюбящего нас человека дрогнуло сердце при виде наших страданий.
– Я знаю, что Анна добрая женщина, но она очень завистлива, и зависть портит ее.
Сейчас – а это почти через пятьдесят лет, прошедших с момента описываемых событий – мне трудно вспомнить детали и подробности нашей печальной прощальной ночи, но все же скажу, ЧТО было главной нашей тревогой и заботой. А главной нашей заботой было, конечно, желание знать, ЧТО ждет нас впереди, ЧТО будет с нами в ближайшем будущем, ЧТО будет с нашей любовью, когда мы расстанемся навсегда, увидимся ли мы в этом мире хотя бы еще один раз? Чтобы получить ответы на эти и на другие подобные вопросы, мы с Лизой прибегли к старинному, и, пожалуй, единственному средству, которым всегда пользовались и сейчас продолжат пользоваться влюбленные всех стран и народов, к – ГАДАНИЮ. Я коммунист – и я на самом деле не верю ни в какие приметы и суеверия, но сейчас, когда решается сама судьба нашей жизни, нашей любви, нашего будущего, я поступился своими принципами и вместе с Лизой включился в эту сентиментальную игру. В качестве предмета для гадания мы решили использовать обыкновенный шестигранный кубик, который по-немецки называется der Würfel (Вюрфель). Мы им пользовались и раньше, когда в свободное время играли в различные настольные игры.
