Ваниляйн и Лизхен | страница 19

Утром появился Павел Крафт со своей дребезжащей “полуторкой”, чтобы отвезти немецких солдат на пограничный пропускной пункт. А их набралось целый кузов. С помощью этих же солдат мы спустили со второго этажа больного немецкого офицера, моего недавнего врага по Белоруссии, и посадили его в кабину рядом с шофером. Павел Крафт был вынужден залезть в кузов. Я стоял на тротуаре и наблюдал сцену посадки и отправления немецких солдат. Когда машина тронулась, офицер-немец сделал мне неопределенный знак рукой, как бы прощался со мной, я тоже машинально ответил ему.

Этот, в общем-то ординарный эпизод моей комендантской практики, который от начала и до конца наблюдала Анна Хольбайн, а это значит, что о нем стало известно всем жителям села, неожиданно для меня поднял мой авторитет в глазах сельчан на целую голову. Еще бы! Их комендант встретил своего личного в недалеком прошлом врага и не только ничего не сделал ему во вред, а наоборот, вызвал русского врача, организовал ему ночлег и заботливо отправил его домой.

Я стал часто бывать в доме Лизы. Ее мать Луиза, которую все домочадцы звали ласково Mutti (мамочка), встречала меня доброжелательно. При моем появлении Труди и Эрна куда-то исчезали, а маленький Хорсти, наоборот, выбегал мне навстречу и уж потом практически не отходил от меня. Я научил его играть в прятки, благо, что в доме было где развернуться, рассказывал ему русские сказки, которые он слушал с большим вниманием, показывал ему простые, но эффектные фокусы. Мы быстро стали с ним хорошими друзьями, чему особенно была рада Мутти. Любимым занятием Хорсти было катание на детском трехколесном велосипеде во дворе или по дому.

Лизины сестры относились ко мне внимательно, но сдержанно, постоянно старались оставить нас с ней наедине, но несколько вечеров нам с Лизой довелось провести в их обществе. Мы сидели за большим овальным столом в той самой комнате на втором этаже, в которой я впервые увидел Лизу, и раскладывали пасьянсы. Это занятие мне было не по душе, я находил его скучным и неинтересным, но не показывал вида, чтобы не нарушать заведенный в доме порядок и не огорчать женщин.

Гюнтер постоянно находился в своей комнате, куда я заходил один раз. Ему стало легче, и к осени он окончательно встал на ноги. Через “всемогущего” Павла Крафта я доставал ему нужные лекарства.

Маленький Хорсти Фото 1945 года

Для меня было странным, что у Лизы не было своей комнаты, она жила вместе с Эрной. В их комнате я бывал и обратил внимание на большое количество граммофонных пластинок, а самого граммофона почему-то не было. А нам с Лизой для полного счастья как раз и не хватало музыки. Я попросил бургомистра поставить в комендатуру патефон, конечно, во временное пользование. Просьба моя была немедленно исполнена. Немецкие патефоны были не похожи на русские, они изготавливались из дерева в виде напольной тумбочки, в верхней части которой был смонтирован механизм патефона, а нижняя часть служила фонотекой, то есть местом хранения пластинок.