Так вот кто причина равнодушия Толика? Эта красотка, с чьих губ он сорвал пряный поцелуй? И, интересно, когда они еще успели пообщаться? Насколько тесно? Так и объяснил бы сразу, а не строил из себя Отелло!
В душе Оксаны забурлили несказанные слова. Они выжигали внутри какую-то черную дыру, скручивали в жгут и отравляли. Девушка взглянула на Толика, Габриэлль, постаралась ослепительно улыбнуться и вернулась на стул. Плевать, что поведение странное. Что, наверное, все замерли в предвкушении реалити-шоу. Но Оксана ведь имела право знать, что происходит?
Габриэлль выглядела растерянной и виноватой. Приблизившись к кровати ошеломленного Толика, поставила прямо в ноги корзинку с фруктами и опустила глаза.
– Наверное, я не совсем вовремя? – проговорила бархатным голоском. – Но я просто хотела извиниться.
– За что? – Толик даже закашлялся.
– Просто есть один дебил, который не так все понял, – вдруг затарахтела Габриэлль. – Ну, про недавний флешмоб, про поцелуй, про меня, и вообще, – она развела руками и ослепительно улыбнулась. Даже Оксана залюбовалась белозубым открытым сиянием. – Я утром узнала, что тебя избили. А потом еще полицейский приходил. Ты заявление будешь подавать?
Так вот в чем дело? Во вчерашней драке? До Оксаны доходило все, кажется, слишком медленно. Но и Толик выглядел глупо.
– И правильно! – Габриэлль не ждала ответов на свои вопросы, просто выпаливала слова с завидной скоростью. – Я не раз говорила этому идиоту, что не собираюсь с ним встречаться, и вообще, не его собственность! Может ему в участке все лучше объяснят! А еще лучше, если закроют, – она изобразила пальцами с ярким маникюром решетку. – Сам напросился!
Оксане даже стало немного жаль эту тараторку. Наверное, многие вменяли себе в обязанность приударить за этой мулаточкой, экзотика же, тем более и внешними данными Бог не обидел. И фигура при ней, и черты лица, пожалуй, почти европейские – в маму. От папы – только цвет кожи, да непослушные кудряшки на голове.
– Все. Окей, же? Тут от меня гостинчик, в качестве моральной компенсации. Короче, я пошла, не буду мешать, – заключила Габриэлль, а потом вспорхнула к Толику и чмокнула, звонко, от души, а потом ушла, покачивая крутыми бедрами.
Оксану поразила эта детская непосредственность, с которой девушка все это провернула. Она бы так точно не смогла. Застеснялась бы, почувствовала себя неуклюжей коровой. А эта… Принцесса же.
– Толя, – Оксане даже пришлось позвать парня, уже с минуту таращившегося в дверной проем. – Ты знал, кто на тебя напал?
