— Чего он привязался к этой шлюхе? — с отвращением произнес первый грубый голос.
«Шлюха, — лениво мелькнуло в сознании. — Я — шлюха?»
Тонкая, не оформившаяся мысль опять ускользнула - меня потрясли за шкирку.
– Она вообще как куль с собачьим дерьмом, похоже, он сломал ей все, что мог. Смотри! – грубо встряхнули. — Давно пора ее в общую яму ко всем лучам, — услышала странные слова.
— Руки, ноги висят, — невозмутимо произнес второй мелодичный голос. — А она рассказала то, что надо капитану? — лениво и безразлично поинтересовался он.
— А демоны его знает, — ответил грубый голос здоровяка, — мы — маленькие люди. Наше дело – привести на допрос и отвести с допроса, иногда поучаствовать в ролевых играх, — на последних словах он грубо хохотнул. — Ладно, сегодня с нее толку не будет, а к вечеру подохнет, наверное. Живучая оказалась тварь. Все лучи уже сдохли, а эта все за жизнь цепляется.
— Сучка, — констатировал второй мужчина. —Стольких наших угробила, а ее ничто не берет.
— Тварь, — с отвращением сплюнул здоровяк. — Если бы капитан разрешил, задушил бы собственными руками.
— Но капитан все равно будет разочарован, что она не приходит в себя, — недовольно пробубнил другой.
Беспомощное тело с силой отшвырнули, я ударилась обо что-то холодное и твердое и осталась лежать сломанной кучей.
Голоса стали еле слышны. Послышались удаляющиеся тяжелые шаги и скрип железной двери. Наконец-то. Я хотела свернуться калачиком, чтобы стать маленькой и незаметной, может быть, мышкой, чтобы меня больше никто не видел.
«Мышка? Почему надо стать, как она?» — попыталась поймать ускользающую мысль, видимо, нужную и важную, но не успела, опять уплывая далеко, где не больно. Свернуться калачиком так и не получились, как и пошевелить какой-нибудь частью тела.
*** *** ***
Снова возвращали из спасительного забытья много разных голосов — чужих, незнакомых, резких, грубых. Слова глухо и с трудом проникали в мое измученное сознание.
— Под трибунал вас отдам! — грозно цедил злой незнакомый мужской голос. — Вы слышали о Положении об обращении с военнопленными?! Вы – солдат императора, капитан Бейкалич, а не палач! Вы — солдат самой великой и цивилизованной империи в мире! Но… — говоривший словно задохнулся от возмущения. — Вы страх совсем потеряли! Словно животные! Стыд какой!
Недолгая тишина. Слышались вздохи, шуршание и сопение.
— И это солдаты великой Марилии! — произнесли с горьким разочарованием.
— Господин военный министр, это та зарданка, из-за которой погибли тысячи наших солдат, — с ненавистью ответил знакомый до боли и ужаса голос.
