– За слова надо отвечать, он не просто сделал нам замечание, этот боец назвал нас литрболами, – вмешался в разговор Харпер, показывая Севе на Макса.
– А кто ты есть, если не литрбол, вонючий алкаш, отравляющий своим поведением жизнь, протекающую рядом с тобой? – усмехнулся Макс.
– Давайте не будем переходить на оскорбления, пацаны. Вы же не глупые и понимаете, что люди за нас с вас спросят? – повысил голос Жора и метнул на Севу устрашающий взгляд.
– Ты так ничего и не понял, дядя Жора, – ответил ему Сева, – я думаю это всё действие алкоголя. С каждым стаканом ты становишься всё более недружелюбен, не понимая, что злость она разъедает человека изнутри; словно зараза она поражает все его внутренние органы и отравляет в конечном счёте его жизнь. То же самое делает с людьми алкоголь. Ты чувствуешь это, дядя Жора?
Жора действительно почувствовал резко усиливающуюся боль в животе и жжение в горле. У него закружилась голова, он посмотрел на Харпера и его подругу. Рыжая откинулась на диван и судорожно кашляла, схватившись руками за горло. Харпер держался одной рукой за живот, а второй рыскал по столу, пытаясь найти воду, чтобы залить чудовищное жжение во рту. Потом все трое начали хрипеть, отхаркивая густой жёлтой слизью. Первой забилась в конвульсиях подруга Харпера, изо рта у неё рекой полилась пена. Через минуту блатные лежали уже рядом с ней и бились в эпилептическом припадке. Ещё через несколько минут всё было кончено. Трупы мужчин застыли на диване в своих нечистотах, мёртвое тело девушки сползло на грязные полы квартиры. Чудовищные дозы мышьяка, которые Сева подмешал в водку, сделали своё чёрное дело.
***
Дождавшись сигнала Генриха, все трое покинули квартиру. Во дворе было спокойно. Они проследовали к машине, в которой их ожидал Олег Натовец. Минуя оживлённые районы города, выехали на южную окраину, справа возле теплотрассы свернули к гаражам. Остановились там, где было тихо и безлюдно. Переоделись в свою одежду, вытащили из багажника шныря, развязали, вернули его шмотки. После того, как он нацепил их, Серега Мичман и Сева повели его к крайнему гаражу в самом дальнем ответвлении-тупике. Там поставили на колени, Серёга Мичман засунул ему пистолет Харпера в рот и нажал на курок. Раздался выстрел, Шнырь рухнул на землю – изо рта у него фонтаном хлынула кровь. Серега Мичман протёр пистолет и вложил его в руку убитого. Потом они вернулись к машине, по дороге назад сожгли форму работников ЖЭКа, отзвонились Паше Партийцу и разъехались по домам.
