Спустя пятнадцать минут жарких споров Светлана Викторовна нарушила свое молчание, заявив, что раз акция вызывает столько дискуссий, нужно сформулировать идею в понятной и краткой форме, а потом устроить общешкольное голосование. На этом и порешили.
Как всегда после споров с Максимом Ада брызгала ядом. Даже на следующий день ее настроение не поднялось. В столовой она сидела и громко обсуждала со всеми, кто готов был ее слушать, несуразность идеи Муслимова:
– А знаете, почему он корчит из себя святошу? Потому что хочет заработать себе репутацию защитника народа, прежде чем его папочка начнет толкать его по своим стопам, чтобы все говорили, что Муслимов-младший добился всего сам.
– О чем ты? – спросила у Ады незнакомая мне девчонка.
– О том, что всем известно, кто отец Максима и ради чего весь этот цирк.
– А кто его отец? – поинтересовался парень за соседним столом.
– Его отец – политик, но что это значит? – перебила я открывшую рот подругу.
– Да, его отец политик. И, конечно, Муслимов тоже пойдет в политику. Сейчас собственный имидж стал ему особенно дорог, ведь учеба в школе заканчивается и начинается взрослая жизнь. Если Максиму удастся протолкнуть этот проект, об этом обязательно черкнут в какой-нибудь городской газетенке и непременно упомянут главного деятеля Максима Муслимова.
– Ты считаешь, что он делает все ради собственных корыстных интересов? – удивленно спросила Алина Юкина.
К диалогу прислушивались все новые и новые люди.
– Конечно! Нахрен мы ему не сдались. Все десять лет школы Максимка жил в свое удовольствие и думать не думал о помощи нуждающимся, а сейчас ему стало очень надо. Типичный политикан, который продвигает свои интересы, прикрываясь благими делами.
– Это всего лишь твое мнение, – сухо заметила я.
Ее неприкрытая агрессия начинала меня раздражать.
– Это не только мое мнение! Это мнение всех, кто хоть немного умеет читать между строк!
– То, что его отец в политике, не является доказательством того, что Максим зарабатывает себе репутацию. А даже если и так, то что в этом плохого? Его затея никому не навредит, только наоборот, – протестовала я.
– Может, и так! Но меня бесит, что он лицемерит, извлекая свой шкурный интерес из всего, что говорит и делает. А вы и рады развесить уши и провозгласить этого напыщенного петуха героем! – гневно ответила она.
Покачав головой, я бросила взгляд в сторону и, вздрогнув, заметила, что Максим Муслимов, прислонившись к колонне, внимательно слушает, как Ада на всю столовую поливает его грязью. Я не знала, давно ли он там стоял и все ли он слышал. Он смотрел на Аду без злости, но сосредоточенно, слегка прищурив глаза. А она тем временем распалялась все больше, называя его ханжой, фарисеем и просто засранцем.
