– Привет, Гриш. Что-то случилось?
– Случилось, Даш… – Григорий красноречиво помолчал. Сердце моё сжалось.
– Не допускаете, да? – упавшим голосом сказала я. – Я понимаю, рано мне пока о синем поясе думать…
– Ну при чём тут пояс! – в один голос воскликнули братья.
– А что тогда? – я переводила взгляд с одного на другого.
– Мы гордимся тобой, Даш, и хотим, чтобы ты об этом знала.
– Не поняла…
– Тут и не нужно ничего понимать! – Гриша положил руку мне на плечо. – Ты необыкновенный человек, Дарья.
– Ты что, Гриш… – пролепетала я.
– И невероятно красивая женщина! – добавил с улыбкой Антон.
– Э-э-э…
– А теперь иди.
Григорий, погладив меня по плечу, слегка подтолкнул вперёд. Отходила от них я в полном обалдении. Что это с ними? Какая муха их укусила?
– Ты чего, Дашк? – Стёпка с Захаром удивлённо заглянули в моё лицо. – Что такого они тебе сказали?
– Вам никогда не казалось, что наши Фантиковы – чудны́е люди? – вместо ответа спросила я и улеглась на спину, раскинув руки в стороны. Мне отчего-то стало так хорошо, так необыкновенно хорошо!
– Кажется, они признались ей в любви. Оба, – задумчиво произнёс Захар.
– Ах, думайте, что хотите!
– Даш! – его лицо зависло надо мной.
Нет, не люблю я вас, да и любить не стану!
Коварных ваших глаз не верю я обману.
Остыл огонь души, и сердце охладело!
Вы очень хороши, да мне какое дело6!.. –
продекламировала я, глядя в серые глаза. Или синие? Никак не могу понять, какого они у него цвета.
– А мне больше Тарковский по душе, – спокойно парировал Захар. – Вот, послушай:
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла7…
У меня перехватило дыхание. Нет, не только от трепетной чувственности, которой был пронизан мужской голос. Никто не знал, что поэзия Арсения Тарковского действует на меня, подобно магической дудочке змеелова…
– Ты куда, Даш? – удивлённо воскликнул Степан, когда я, резво подскочив, сломя голову бросилась вперёд. Куда-нибудь. Лишь бы подальше от этого голоса и этого человека.
– Струсила! – донеслось мне вслед. – Что и требовалось доказать!
Спускаясь после тренировки по лестнице, я думала о своём девятом «Б». И думала – о чудо! – с удовольствием. Мысль о том, что теперь не надо бояться выплёскивающейся на голову краски или шагающего по классу разодетого скелета грела душу. Нет, всё-таки верно говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло!
