‒ Стервец, ‒ беззлобно процедила я сквозь зубы, сминая в руке снежок, что незаметно загребла ладонью с ближайшего куста. Достала бумажку из кармана и бросила в огонь, та вспыхнула и рассыпалась золой, как и десятки других, что кидали адепты и преподаватели.
‒ Герон?! ‒ знакомый голос заставил обернуться. ‒ Что это значит?
‒ И я тебя рад видеть, Бран. Пойдем внутрь? Пусть молодежь развлекается, ‒ друг был явно не в себе, а ругаться на публике нам точно нельзя.
По дороге в апартаменты мы молчали, теневик лишь отчаянно пыхтел и скрипел зубами, но как только за нами закрылась дверь моей гостиной, разразился скандал.
‒ Тебе зубы не жалко? Ты же их сотрешь, ‒ не удержалась я от ехидства.
‒ Ты что себе позволяешь? Во что ты превратила тело моего друга?! ‒ Похоже он не впечатлился моим взглядом на моду или же наоборот, чересчур впечатлился. ‒ Как мы это всем объясним?
‒ А что тебе не нравится? То, что я не одела в праздничную ночь эту светскую робу? Да меня уже тошнит от вечных костюмов! Рубашки, брюки, эти узкие ботинки. В них невозможно упражняться, а уж в документах капаться тем более. Тут знаешь какие растраты были? Мне пришлось у поваров одолжить фартук, чтобы не выходить из кабинета по уши в чернильных пятнах. Я хочу ходить в удобной мне одежде! Бран, я не Герон. Я женщина! Я не привыкла ходить во всем этом! Мне нужен комфорт! Сейчас я смогла оправдать праздником, да и введением новой формы для адептов. Мол, настоящий ректор не отстает от своих подопечных.
‒ А что делать, когда Герон вернется? Ты думаешь, он будет носить все это? Да его сожрут при дворе!
‒ Бран, мы не при дворе, мы в моей академии. Я подчеркиваю, в моей! Как хочу здесь, так и хожу, если это не выходит за рамки нравственного воспитания подрастающего поколения. И вообще, сначала я хотела одеваться так только здесь, но теперь, назло тебе, поеду так во дворец!
‒ Полина! Не смей! Асмонду придется расхлебывать твое поведение! Как тебе не стыдно?
‒ Мне не стыдно? Бран, вот ты говоришь, что Герону будет тяжело объяснить мои замашки. А ты не допускаешь мысли о том, что он не вернется и мне придется прожить жизнь в его теле? Нет? Совсем? ‒ в глазах Мортена показался ужас. ‒ Вот! А я думаю об этом, и понимаю, что вечно играть твоего друга не смогу, сломаюсь. Поэтому отстань от моего внешнего вида, вообще от меня отстань. Ты не представляешь, каково это, жить в теле, не в своем, другого пола, в чужом мире, без уверенности, что через какое-то время увидишь родных. Не представляешь, каково это, осознавать, что каждый день ты будешь жить, в надежде вернуться, и эта надежда одновременно будет ежедневно тебя спасать и обрекать на все муки ада. Ты не представляешь, каково это, думать, что ты в любой момент можешь лишиться жизни, и бояться этого, ведь надежда умирает последней. Вместе с тобой.
