Я попыталась сглотнуть, сердце замерло. Я посмотрела на Декса, не зная, что делать.
Он поднял измеритель, показывая, что он был зеленым.
Будто там было безобидно и безопасно.
Но разве с нами что — то было безопасно?
Он едва заметно кивнул, уговаривая меня взглядом.
Он хотел войти в комнату.
Я взяла себя в руки, расправила плечи, пытаясь успокоить нервы, которые стали иголками и покалывали мои конечности.
«Ладно», — сказала я ему.
Он разглядывал меня миг, наверное, убеждаясь, а потом направил камеру на дверь и медленно толкнул ее.
Дверь тяжело двигалась, словно ее заклинивало.
Словно что — то ее удерживало.
Но Декс толкал, пока она не открылась дюйм за дюймом.
И она широко распахнулась.
— Боже, — прошептал Декс, направляя свет камеры вперед.
Мне пришлось пройти по крови, чтобы быть рядом с ним, потому я была этой ночью в ботинках.
Я остановилась рядом с ним и посмотрела на ванную.
Как и со многими комнатами в доме, ванная была большой, длиннее, чем казалось возможным. Она тянулась, черно — белая плитка на полу была как шахматы, кровь текла посередине, словно из открытой раны.
В конце было большое мутное окно, тусклый оранжевый свет фонарей снаружи проникал в него, придавая всему нормальный облик. Это напомнило мне, что вне этого места был мир, нормальный мир, и это место не было вечным.
Под окном была большая ванна на ножках с когтями.
Наполненная до краев кровавой водой.
Оттуда она и текла.
— Саманта? — спросил Декс, его голос отражался от плитки.
Он шагнул внутрь.
Я прошла за ним.
Мы медленно и осторожно шагали, ноги хлюпали кровью. Нашей конечной целью была ванна, и как — то она казалась все дальше от нас. Я озаряла фонариком стены, мозаика мелких плиток на первый взгляд казалась абстрактной.
Если приглядеться, силуэты что — то напоминали.
Черного козла.
Ворона.
Летучую мышь.
Ребенка в шерсти и с красными глазами.
Рога.
О, боже.
— Декс, — резко прошептала я, не могла справиться со страхом во мне, со страхом из — за этих картинок, бьющих меня по голове. — Смотри.
Мой фонарик дрожал, и луч на картинках плясал, пока Декс подносил камеру ближе, снимая плитку.
— Что это такое? — выдохнул он.
Плеск из ванны разнесся эхом по комнате.
Мы охнули и повернулись к ней, сосредоточив на ней оба луча света.
Вода двигалась, текла за края красными волнами, текла к нам.
Но мы не двигались.
Не могли.
Мы не могли отвести взгляда от ванны, где медленно поднималась ладонь из кровавой воды. А потом рука. Бледная, с черными полосами, рука мертвой женщины.
