Они взяли по карте. Ю получила тройку копий. Это не помогло, но она это учла. Она могла блефовать и поставить выше или отдать меньше и показать слабость. Она посмотрела на труп, он был неподвижен. Не помогало то, что он был мёртв, его было сложно прочесть, и не помогало то, что труп терял куда меньше нее. Ю услышала шарканье за собой, оглянулась. Один из трупов как-то подвинулся и прислонялся к стене на расстоянии руки от нее. Его лицо вытянулось в смерти, что-то желтое и гадкое текло из ноздри. Его живот был разрезан, и внутренности тянулись за ним по таверне.
— Пытаешься жульничать? — спросила она у трупа.
Труп напротив нее посмотрел на карты. Он поднял взгляд, челюсть отвалилась от его черепа на его колени. Его толстый коричневый язык свисал, обмякший.
— Твоя ставка, — сказал один из других трупов из глубин таверны. Мужской и сдавленный, словно сквозь зубы.
Ю подвинула еще десять льен в центр, оставив себе пять. Труп не мешкал, ответил тем же. Он или уже побеждал, или ставки для него ничего не значили.
Она раздала им еще по карте, посмотрела на свою, стараясь, чтобы труп за ней не увидел ее. Белая луна, как ей и нужно было. Это можно было перебить, но шанс на победу был высоким. Стоило рискнуть. Но можно ли было рискнуть жизнью? Было пять вариантов, которые могли перебить ее, и двадцать шесть комбинаций карт, чтобы добиться их. Шансы становились хуже с каждым мигом, пока она обдумывала их. Она подавляла желание проверить карты снова. Они не могли измениться.
— Твоя ставка, — булькнул женский голос.
Ю потянулась за своими монетами. Придется поставить все на этот расклад. Хороший расклад. Шанс на победу. На кону была ее жизнь. Может, Нацуко была права. Может, она пыталась пожертвовать собой, заплатить за то, что сделала, за смерть своего принца. Но так? Быть убитой трупами ради одной монеты. Не так она хотела умереть.
— Твоя ставка, — другой голос. Мужской голос, высокий и гнусавый, ближе прошлого. Тело лежало у ее ног. Миг назад его там не было.
Ее пальцы теребили оставшиеся пять льен. Сердце гремело в ушах. Она еще никогда не ощущала такой ужас с тревогой, как в этой игре. Ни в шахматах, ни в маджонг, ни в го. Нет, другой раз она так переживала во время боя в Цзейшу. Когда армия императора устроила ловушку, и его воины подошли со всех сторон. Когда она сыграла последней фигурой и отдала все ради блеска победы, зная, что ставки были против нее, и поражение означало смерть. Она победила, конечно. Тогда она была Искусством Войны, а Искусство Войны никогда не проигрывала.
