Келли, видя, что я не очень–то весел, начал вспоминать какие–то корабельные байки, но я не воспринимал почти. Эмоциональное страдание рейд–лейтенанта висело в воздухе и раздражало меня. Я не знал, как мне на него реагировать. Ведь не мальчишка же он, вроде? Он же старше меня. Нет, вру, моложе. Вот только я не помнил — насколько? Смотрел же должностную недавно… Года на два?
На Экзотике молодых людей до 40 вообще называют «мальчик». И это не пренебрежительное, а вполне обыденное обращение.
Я себя, как «мальчика», давно уже не воспринимал, но ведь было на днях желание снять форму вместе с ответственностью за этих вот лекусов!
И «мальчик», наверно, тоже навоевался. То, что с орбиты — феерверк, на земле — копоть и горелое мясо.
— Ладно, ребята, — сказал я Келли и Гарману. — Основное — потом. Поищите пока в городе место, где можно напиться. Как только освобожусь… — Я выдержал многоточие, кивнул рейд–лейтенанту, предлагая ему идти следом, и пошёл обратно в здание.
Дьюп, наверное, уже ждёт. Он раньше не любил опаздывать.
В искусственном свете лицо Лекуса позеленело ещё больше. Как аристократия наша ухитряется не загорать в космосе? Колют что–то? Или переплатили генетикам? Хэд, и как же его зовут, лейтенанта этого? Надо бы его как–то успокоить.
Но имя Лекуса вылетело из моей головы напрочь.
Наконец, дошли до кабинета. Я открыл дверь и пропустил рейд–лейтенанта вперед.
Дьюп, как я и предполагал, уже ждал нас. Он сидел за столом, но ничего не читал. Видимо, вошёл только что.
Лекус застопорился, едва перешагнув порог, и я показал ему на стоящий посреди комнаты стул.
Кабинет без окон. Одинокий стул по центру… Всё это очень напоминало допрос, и я постарался говорить максимально спокойно, чтобы самому в этом спектакле не подыгрывать. Я даже не сел за стол, встал сбоку, рядом с рейд–лейтенантом.
— Садитесь сюда, Лекус. Ни кто вас не съест. Просто хотим прояснить кое–что.
Я посмотрел на Дьюпа, и он кивнул — говори сам.
— Скажите, рейд–лейтенант, почему фон Айвин обратился именно к вам?
Пока я выстраивал эту максимально обтекаемую фразу — я на Лекуса не смотрел. Повернулся только, когда договорил. И испугался: мало этой зелени, еще и на висках выступили капли пота, и глаза стали, как у человека с высокой температурой.
Оби его зовут, вспомнил я, наконец.
— Вы не больны, Оби? Вы можете не отвечать, если вам нехорошо.
Я коснулся его плеча и понял, что зря это сделал. Плечо до этого подрагивало совершенно незаметно, или я не различал. Сейчас до меня дошло, что рейд–лейтенанта практически трясёт.
