Это страшное слово — «корона»
Я пережила в Стамбуле протесты в парке Гези>[1], где несколько раз случайно попадала в эпицентр событий в самом начале и в конце, когда казалось, что все уже успокоилось, и очень сильно надышалась слезоточивым газом. Пережила попытку военного переворота, когда сильно испугалась и просидела полночи в коридоре. Застала несколько сильных землетрясений и десятки мелких. Но ни одно из этих событий мне не далось так сложно, как карантин во время пандемии.
С одной стороны, я никогда не чувствовала себя более одинокой, когда каждый сидел в своей квартире и соблюдал жесткие требования, которые помогли быстро справиться с распространением вируса и к лету выйти из сумрака, вернее из своих квартир, и начать путешествовать. С другой стороны, я никогда не чувствовала такого единения с турецким народом и уважения к министру здравоохранения и медицинскому персоналу. Все происходило, как в плохом кино: в Турцию вирус пришел одним из последних, и пока многие страны уже сидели на жестких нокдаунах, мы наслаждались жизнью, а страна принимала туристов, однако также заранее начала принимать меры и обрабатывать все, что только можно, включая достопримечательности.
Один из первых инфицированных сбежал из больницы и заразил таксиста и свою семью, и события начали набирать оборот.
Но за один день все резко поменялось. Один из первых инфицированных сбежал из больницы и заразил таксиста и свою семью, и события начали набирать обороты. Словно карточный домик, все закрывалось и сворачивалось, пугая с каждым днем все больше и больше.
Нас посадили на жесточайший комендантский час, закрыв даже набережные и парки для прогулок. Передвижение между городами также было запрещено. Маски, перчатки и антисептики разлетались со скоростью света, и если первые два иногда не находились, то антисептика, особенно местного, в магазинах было в достатке. Радовало и то, что правительство на опыте других стран заранее подготовилось и закупило запас необходимых лекарств и аппаратуру ИВЛ.
Каждый вечер все ждали выступление министра здравоохранения, который стал настоящим героем этих дней, а в 8 вечера все выходили на балконы или подходили к окнам, чтобы выразить аплодисментами свое уважение и признательность медицинским работникам, а заодно почувствовать, что мы не одни, что рядом есть другие люди, которые также ждут в своих квартирах, когда же кончится этот ужас.
Дни тянулись медленно, приближались праздники, и чтобы выйти из карантина после них, правительство приняло еще более жесткие меры: в праздничные недели мы были заперты дома на 3–4 дня из 7.
