Ночной патруль | страница 10



- Нечего лыбиться! Уйду - чтобы порядок был. Машину подгонишь к злобинской, состыкуешь задницами впритирку и всю ночь - сторожить. Пропадет что-нибудь - значит ты, собака, продал. Голову оторву! За оружием смотри. Если что - убью!

Перед лицом солдата заплясал кулак, резко отдававший одеколоном.

Водитель поскучнел - Бочков был скор на расправу и имел тяжелую руку.

А к прапорщику после такого дружеского совета вернулось отличное настроение. Губы растянулись в улыбке, и он похлопал Семенова по острому, худому плечу.

- Служи, сынок, как дед служил, а дед на службу хрен ложил. Жди утром.

Бочков схватил крепкий полиэтиленовый пакет, где кроме водки лежал какой-то аккуратненький сверточек, перевязанный чуть ли не алой кокетливой ленточкой, и рысью заспешил в "инфекционку".

Появился прапорщик значительно раньше названного срока. Еще во всю гремели магнитофоны в госпитале, где гуляла добрая половина колонны. Видимо, не у одного Бочкова была там своя "королева красоты".

Прапорщик шел, спотыкаясь, не разбирая дороги, и злобно ругался.

С трудом он заполз в кабину. Семенов включил свет и обомлел. Лицо Бочкова - сплошь свежайшие ссадины и царапины. Из толстенной вывороченной губы сочилась кровь. Куртка в нескольких местах разорвана. Спереди - темные крупные пятна, спина в пыли и грязи. Судя по всему, кто-то очень долго валтузил прапорщика и катал его по земле. Причем ногами.

- Твою мать, твою мать, - упрямо произносил Бочков, то и дело поднося разбитые руки к лицу. - Твою мать, обезьяна джелалабадская.

Семенов схватил котелок и вывалился из кабины.

- Твою мать в три погибели, шлюха подзаборная, - как заведенный, продолжал заклинать Бочков.

Возле него озабоченно суетился водитель. Опускал кусочек марли в теплую воду. Потом, закусив губу, осторожненько, слегка прикасаясь, водил им по лицу и рукам Бочкова, стирая засохшую корочку.

Пьяный прапорщик, как малое дитя, послушно поворачивался в руках Семенова и все твердил.

- Мать твою так, блядь кабульская.

Наконец солдат закончил. Оторвал кусочек марли побольше, окунул в котелок и протянул прапорщику.

- К губе приложите. Поможет.

- Сигарету и выключи свет, - простонал Бочков.

Мир раздвинулся и замелькал разноцветными всполохами на аэродроме, переливаясь бесчисленными огоньками далекого города.

В кабине, искрясь, рдели красные точечки. Они то исчезали, то появлялись вновь.

- Козлы! Гады полосатые! - вспыхнул Бочков.

- Кто?

Прапорщика прорвало, и он закричал, давясь словами.