Но Фискар принял молчание за отказ признавать его слова и продолжил:
— Я могу доказать это еще кое-чем.
Он совсем перестал улыбаться, уголки губ опустились в горькое выражение. Сейчас он совсем перестал быть похож на змею, каким должен был быть, будучи сыном самой Королевой Ламий. Это лицо обычного мужчины, на минутку снявшего маску и показавшего спокойное и чуть печальное лицо.
Фискар потянулся к груди, белые пальцы легко отодвинули ткань мантии, а затем и туники, обнажив уродливый и старый рубец загрубевшей кожи, отвратительно розовый на фоне почти белой кожи. От ключицы до живота проходит шрам ужасной раны, способной уложить кого угодно.
— Знаешь, кто это сделал?
Молча покачал головой.
— Когда мне стукнул век, — без эмоций рассказывает сын ламии. — Я больше не мог выносить пребывания в этом месте. Зато был очарован легендами о силе Великого Змея, нашего покровителя и создателя Ламий. Я был горд, уверен в своей силе и таланте и больше всего на свете желал проявить себя… На службе ни у кого меньше, чем у Великого Духа.
Невеселый, самоуничижительный смешок вырвался изо рта Фискара.
— Это сделал Смотритель Храма Змея. Когда я отверг его слова о моей бесполезности, малом таланте и желал быть Посланником или Жрецом и вопреки предупреждению сделал шаг под своды Храма…
Тонкий указательный палец коснулся старой раны, острый ноготь плавно провелся по шраму, от шеи до середины живота.
— Удар, который я не успел заметить. Это был мой урок и его окончательный отказ. Очнулся я уже за горами в луже крови, даже не перевязанный, выброшенный как кусок мусора. День, когда гордыня во мне стихла и я познал великий страх всех ламий на себе, валяясь и хныча, не зная выживу ли.
Фискар аккуратно привел одежду в порядок скупыми движениями, скрыв свой шрам и знак позора за черной тканью.
— Зато ты, тогда человек, был оценен самим Великим Духом в тот самый момент, когда лазурная чешуйка Змея засияла в твоих руках, указывая путь. Даже когда ты был еще человеком, слабым, никем не обученным, ты уже сиял так ярко, что все хотели тебя, как величайшее из сокровищ. Даже Змей, искуситель по природе, сам искусился.
Фискар поднялся и завершил свою речь с привычной ухмылкой и прищуром раскосых глаз, скрывая за опущенными веками алый блеск.
— Как бы ты сам о себе не думал, я признаю, что ты — чудовище. Причем такое, что даже моя мать не сравнится. Ступенька после Короля для нее — огромная стена. Но для тебя? Скорее начало пути. Больше верь в себя, уважаемый пленник. Все, что стоит на твоем пути — лишь немного старого страха. К слову, осталось пять дней. Для кого-то вроде тебя это все равно, что бездна времени, не так ли?
