А затем мир вокруг рассыпался на части. Сангвиний ощущал это. Он видел, как поверхность заслонок пошла рябью и пузырями. Металл тек, будто жидкость. Фигуры легионеров смазались. А затем мостик пропал.
Могучие удары сотрясли его тело и разум. Перед глазами примарха стоял колосс в полночно–черной броне. Сердца Сангвиния замерли в агонии, порожденной мучительным видением. Будущее сжало примарха в когтистых лапах. Будущее, в котором его сердца больше не бились, в котором он падал в бесконечную тьму, охваченный болью и пламенем после поражения в последней битве.
И это было неотвратимо.
Сомневаться бессмысленно.
Сангвиний думал, что смирился с неизбежностью собственной гибели. Если это была цена за спасение отца. Ангел готов был ее заплатить. Но сейчас, когда псионическая атака обрушилась на него со всей свирепостью, когда распахнулась огромная пасть, готовая поглотить примарха целиком, он не стал спокойно принимать свою смерть. Он ответил собственной яростью и гневом на предательство, измену, преступление, которое невозможно простить. Жажда разрушения охватила его, и Ангел испустил крик, пронзивший тьму. Этот вой был пропитан ненавистью, равной которой примарх не испытывал никогда. Но тем не менее она была его частью, такой же, как и привычный светлый образ. Полный боли зов разнесся среди беспросветного мрака, сливаясь с ним воедино. Его мощь нарастала, звук заполнял собой все вокруг, пробивая барьеры времени, разума и надежды.
Сангвинию была предначертана смерть, и крик возвещал ее.
«Отец… Мой зов…»
Сангвиний сражался. Он направлял свою волю на бой с бесконечной ночью и болью. Здесь не было Хоруса, победившего в схватке и нависшего над ним. Ему еще предстояло встретить смерть, но это будущее еще не наступило. Не наступило. Не наступило.
Ангел сжал кулаки. Тело откликнулось на импульс разума, и ему вновь удалось вернуться к реальности. Он смог прорваться сквозь завесу боли и вырваться из бездонной раскаленной пучины. Примарх расправил крылья, возвещая о своей победе над призраками имматериума. Видение утратило силу. Оно не рассеялось сразу же, но рассыпалось на фрагменты, продолжая терзать разум Ангела. Обрывочные образы, сотканные из черноты, серебра и крови, мерцали и подрагивали, вспыхивали и исчезали перед глазами, когда Сангвиний новым усилием воли пробивал себе дорогу в реальность. Постепенно он снова начал видеть мостик, сперва лишь нечеткие очертания, но они становились все ярче и реальнее, пока наконец видение не угасло окончательно.
