В те годы в экспедициях вертолётов и самолётов не было. Полевые подразделения радиостанциями не обеспечивались, связь с центральной базой отряда (так назывались экспедиции) осуществлялась из населенных пунктов по линии телеграфной связи. Вопросы охраны труда и безопасного ведения работ диктовались самой жизнью. На территории Эвенкийского национального округа, на, север от пос. Тура имелись только три фактории:
Эконда, жилой, маленький эвенкийский посёлок. Чиринда — не жилой, заброшенный посёлок и крупная фактория Ессей (на берегу большого озера Ессей) — оленеводческий колхоз-миллионер (имел 10 тысяч голов оленей).
Общение с факториями только зимой — по зимнику на нартах, в факторию Ессей летом 1—2 раза в месяц летал из Туры гидросамолет «Каталина» (английский), привозил почту и пассажиров.
В середине мая мы благополучно добрались до фактории Эконда, по почте сообщил на базу отряда в пос. Туру, что всё нормально — пошли на участок работ. Без серьёзных происшествий, преодолев препятствия весеннего паводка (форсировали речки — олени в плавь, а мы на маленьких плотах из сухих лиственниц), перешли на вьючный транспорт (вьючное оборудование и снаряжение везли с собой), а нарты бросили перед первой крупной переправой.
Большим искусством в нашей работе считалось опознование на местности по аэроснимкам м-ба 1:65 000, т.е. определиться, где ты находишься. Удачно вышли на слияние двух крупных речек (приток р. Мойере). Опознался и приступил к работе. До участка работ практически шли вслепую — по схематичной карте м-ба 1:1 000 000.
При выполнении работ барометрическим нивелированием ежедневно передвигались со всем караваном вьючных оленей, на одной из ночёвок у нас потерялись олени. Ночевать остановились поздно вечером, не подобрав место с ягелем. В поисках пищи ночью олени ушли далеко от лагеря. Утром каюр пошел искать и вернулся после обеда усталый, без оленей. Назавтра я решил идти в маршрут пешком со своим рабочим, на 8—10 дней, а каюр взял продукты, пошел с собакой искать оленей (эвенки очень хорошо ищут по следу, а мы не можем увидеть след оленя во мхе). Измученные, усталые мы вернулись в лагерь в конце 9-го дня. Нашей радости не было границ, когда каюры сообщили, что нашли всех оленей.
Еще один случай произошёл с нами на маршруте, но всё обошлось благополучно.
В верховье небольшой речушки Тындэлем мы встретились буквально нос к носу с крупной медведицей (она была с двумя медвежатами). Зверь задрал оленя для своих детенышей и лежал около жертвы на берегу речки, приучая своих малышей к мясной пище, а они безучастно относились к кускам мяса, даже не притрагивались. Играя прыгали через разодранного оленя. Вдоль русла рос густой ерник-кустарник, поэтому медведя мы не заметили, пересекая речку, вышли непосредственно на зверя. Медведица встала на задние лапы в двух метрах от нас, раскрыла ужасную пасть с большими желтыми клыками и начала реветь. Медвежата засуетились и побежали на противоположный берег речушки. Потом они вернулись, очевидно маленьких шалунов одолевало любопытство рассмотреть двуногих чудовищ. Промчались около людей, сделали круг. В это время медведица заревела ещё громче, возможно, на малышей сильно подействовала материнская угроза, и они скрылись за ручей. После этого медведица рявкнула, ощетинившись, опустилась на четыре конечности, перепрыгнула через речку и пошла за медвежатами. Мы как стояли перед зверем, так и продолжали стоять, пока она не скрылась из вида. Когда пришли в себя, то не могли дальше идти. Собрав все силы, вернулись назад на несколько сотен метров, разожгли костер, передохнули. Впредь стали предусмотрительнее. И только теперь опомнились, что медведица могла нас уничтожить, а мы забыли даже про оружие. У меня была немецкая винтовка «Маузер» (боевая винтовка периода Великой Отечественной войны) и мелкокалиберная — ТОЗ-9 (облегчённая), у каюра — охотничий карабин и ТОЗ-8 (с длинным стволом). Много раз в дальнейшем мне приходилось встречаться с медведями, но так близко, когда ощущал её горячее, разгневанное дыхание, только в этот раз.
