Я туда иду со взводом бойцов.
Вы даже не представляете себе это ущелье: две гряды высоченных почти вертикально-отвесных скал, а по дну узенькая каменистая дорога. И цвет, этот красноватый цвет афганской земли… Скалы тоже какого – то красноватого цвета, как политые кровью наших бойцов. Этот цвет теперь везде меня преследует! Забыть его невозможно!
Как только мы вошли в это ущелье нас там встретили «выбитые» из него душманы. Видать они от наших передовых частей попрятались в расселинах, впадинах и прочих складках местности. И не удивительно. Война ведь там партизанская. Это вам не на открытой местности уничтожать противника. Здесь им каждый камень – дом родной.
Бойцы не успели сильно углубиться в ущелье и под огнем прикрытия
все вышли из – под обстрела врага. Из пацанов никого не потерял, но задачу не выполнил.
А утром следующего дня здесь должна идти наша мототехника.
Я даю команду привести нашу установку в рабочее состояние. Устанавливаем её так, чтобы максимально далеко можно было бы выпустить снаряд с пластитом. Ну, вы понимаете, о чем я говорю, вместе из неё стреляли.
Мы выстрелили в ущелье, растянули в длину заряд и подорвали его.
Представляете, что такое взрыв в практически закрытом пространстве?
Когда улеглась знаменитая афганская пыль, мы вошли в ущелье. Должен, конечно, сказать, что зрелище было не для слабонервных.
Те из душманов, кто находился ближе к заряду, оказались практически разорванными в клочья, сидящие выше по ущелью были убиты кто взрывной волной, кто обвалами. Среди самых дальних от места взрыва нашлись и живые, но у них взрывной волной повыбивало глаза и порвало барабанные перепонки. Они сидели все окровавленные и совершенно беспомощные. Мои бойцы сняли их с боевых точек, спустили вниз и перевязали.
Но это же война. Если бы ни мы их, то они бы нас… А у меня парни восемнадцатилетние!
С раненными душманами мы вернулись в часть.
Я все доложил командиру как было, и, что вернулся без потерь. Тот меня поблагодарил и отпустил отдыхать.
А через два дня вызывает к себе замполит с особистом и обвиняют меня в негуманном ведении военных действий.
С такой формулировкой они отправили документы в Союз. А там долго не разбирались и через три недели я уже был возвращен назад, откуда уходил с большими надеждами на карьерный рост, а вернулся в том же звании и в ту же часть.
Они бы хоть мне объяснили, как я должен был поступить.
Я всех пацанов вернул живыми их мамкам.
Задачу не выполнил, так жизнь наших солдат для меня дороже.
