- А ты плохая киса, получишь под хвост, - слышу громкий шепот другого мужчины, самого его не видно, он роется у меня в ящиках. Смотрю на его макушку и не могу определить цвет волос. Темный. Русый, каштановый. Или блондин, на его волосах переливаются цветные огни уличной вывески и путают меня.
Наконец, показывается маска, он со стуком водружает на стол "Гран Патрон" и выпрямляется.
Возится с брюками. Члену там было тесно, он бодро выскакивает. В мягких отблесках ночного города кажется, что этот самец такой же теплый и атмосферный, абсолютно заурядный владелец малого бизнеса, когда сотрудники расходятся по домам, жарко трахает секретаршу, обычный, понятный, безопасный. Но он рушит полет моей фантазии отрывистым шепотом:
- Значит, любишь большие патроны, Юль.
И натягивает контрацепцию. Я точно знаю этого человека, или знала, ведь он прячет за пластмассой лицо, а за шепотом голос, выпускает наружу свою тьму, и я, как в омут с головой, ныряю в панику.
Резко тянусь за бутылкой.
- Конфету запить? Погоди, - мужчина за спиной трогает мои запястья, ослабляет Артуровский ремень, снимает и отбрасывает его в сторону. Не отпускает меня, теребит винтажный браслет, черный речной жемчуг - подарок Артура, и стягивает его с моей руки. Плещет на него текилу. Наматывает бусинки себе на палец.
Даже представлять не буду зачем. Набираю в грудь воздуха, беру предложенную бутылку и швыряю в стену.
Они отворачиваются, я толкаю одно из кресел и бегу к окну. Руки свободны, мужчины тупят над моей выходкой, я успею, выпрыгну, все хорошо.
Глава 10
Все плохо.
Возле подоконника оступаюсь на чем-то остром и с криком валюсь на пол. В ладонь впивается огромный осколок - останки моей несчастной лампы.
Кто-то тут же вырастает рядом, наклоняется ко мне и со смехом касается плеч:
- Киса, аккуратнее. Ушиблась? Так не надо бегать. И с бутылкой промазала. Она в кресле. Почти не разлилась. Выпьешь?
Удобнее беру стекло и, замахнувшись, тычу ему в икру, веду глубокую линию по черным брюкам, сквозь них кожу режу, и он, с шипением, отступает:
- Юля, я тебя щас выпорю.
Это последнее, на что смотрю, на его ноги в дорогих блестящих туфлях, а дальше на глаза плотно ложится какая-то мягкая ткань, ее завязывают на затылке, отбирают осколок и отрывают меня от пола.
Юбка задирается, голые ягодицы касаются дубовой столешницы. В нос бьет запах элитного спиртного. На лицо набрасывается тяжелая рука, давит мои щеки, заставляя рот открыть, под ее напором подаюсь вперед и впечатываюсь в горячие мужские губы.
