Кончиками пальцев рисую на земле волнистую линию. Намечаю место разрыва. Потом закрываю глаза и начинаю собирать приманку для демона.
Мне почти нечего предложить. Злость. Боль. Отвращение. Усталость. Что-то еще, не до конца оформившееся, непонятное. Похожее на тоску, наверное, но разве бесчувственные ведьмы могут тосковать? Едва ли.
Я выжимаю себя до последней капли. Собираю энергию эмоций, чувств и потаенных желаний в сложенных ладонях, предлагаю. И, лишь коснувшись линии разрыва, сразу же получаю отклик, будто что-то только и ждало, чтобы собраться, слиться в единое целое по моему призыву. Черная, пульсирующая сила той стороны тянется ко мне в ответ, льнет к тонкой завесе. По каплям просачивается в наш мир.
Тварь нападает в ту же секунду, когда последний солнечный луч, на краткое мгновение задержавшийся на моих сомкнутых веках, исчезает в туманной мгле. Круг, должно быть, погас чуть раньше, лишившись энергетической подпитки, и я снова оказываюсь распростертой на земле. Усвоившая урок тварь метит теперь в незащищенные ноги, вспарывая тонкую корочку, затянувшую раны, вгрызаясь все глубже и глубже. Попытка вызвать демона вытянула из меня всю оставшуюся силу, и я даже не пытаюсь отбиваться. Все магические побрякушки разряжены, а единственный нож надежно припрятан за голенищем сапога, куда никак не дотянуться. А еще я устала — от однообразной любовной магии, вытягивающей все человеческие чувства каплю за каплей, от вызывающих лишь отвращение клиентов, от никак не желающих оставить меня в покое пограничников. От слабости, приходящей тогда, когда отпускаешь демонов — отрываешь с частью себя, своей души и своей сути. От призраков и их глупых Последних Желаний, и от людей, которые когда-то верили в меня, хотя я все равно не могла бы оправдать их ожидания. Я не такая.
“Эй, призрак, ты все-таки зря на меня ставил”, - проносится в голове четкая, окрашенная горечью мысль. — “Не получится у меня расследования. Лучше бы сразу убить себя приказал”.
А потом кто-то отрывает от меня демоническую тварь. Тихо, но отчетливо хрустят кости, затихает в холодном воздухе предсмертный всхлип. Нога в тяжелом, подкованном железом ботинке пинком отправляет обмякшее тельце, разом переставшее быть большим, мохнатым и угрожающим, на рыхлую землю у моих окровавленных ног.
Я молча смотрю на своего спасителя. Защитника. То, что я все-таки успела вызвать с той стороны. Или, вернее, кого.
Он высокий и худощавый, но не такой болезненно тощий, как Тухля. Под черной рубашкой угадываются напряженные мускулы, с пальцев все еще капает теплая кровь. Смуглая кожа, почти как у меня, но волосы светлые, будто бы выжженные равнинным солнцем почти до белизны. Взгляд с прищуром, настороженный. Амулеты потрескивают от переполняющей их энергии смерти, темной, как у равнинных колдунов. Глаза похожи на бездонную черную яму — ни зрачка, ни радужки, одна пульсирующая, затягивающая тьма.
