— Но Вы принимали боевую стойку? Которую принимаете обычно перед броском? — продолжал докапываться мужчина.
А вот я невольно напряглась. Откуда у него такие познания обычаев нагов? Тесно общался с кем-то из них?
— Нет. — сухо ответила я. — Не имею привычки бросаться на кусок зареванного торта.
Ректор, кажется, шутку оценил. А то с чего бы в его глазах появилось этакое насмешливое выражение? Хотя, внешне он никак этого не показал, а потому продолжил в моем личном списке оставаться айсбергом холодным, с черной, как ночь, душой.
— Аиша Хашас. Я не знаю, кому из вас двоих верить. Я попробую уговорить кого-нибудь поселиться с Вами. Но если таковой не найдется — пеняйте на себя. — и куда девалась вся его смешливость, замеченная было мной в его взгляде?
С этими словами мужчина ушел, оставив меня один на один с собственными ядовитыми мыслями. Розовый хомяк в рюшах меня выбесила конкретно. Ну надо так, а? Что я ей сделала? Родилась с хвостом? Ну так я же не ору, будто меня убивают, когда вижу двуногих!
Спустя полчаса, когда я уже выдохлась в придумывании методов мести рюшевому торту, в комнату постучали. Я, закусив губу, уже предвкушала новый спектакль. Сомневаюсь, что ректор подослал бы мне, по доброте душевной, кого-нибудь с крепкими нервами..
Но я ошибалась. Потому что когда я распахнула дверь, напротив меня застыла худенькая девушка, которая, сухо поздоровавшись, прошмыгнула внутрь комнаты и стала деловито раскладывать на соседней со мной кровати свой нехитрый скарб.
Я наблюдала за ней взглядом исследователя, подбирающего себе мышь для новых особо опасных опытов. Что в ней не так? Не орет — это плюс. Не плачет — плюс с плюсом. Но какой-то же косяк должен быть, раз ее ко мне подселили?
— Меня зовут Аиша. — не выдержала я игры в молчанку, а девушка, оторвавшись от раскладывания вещей, вскинула на меня строгий напряженный взгляд, убрав за ухо прядь русых волос. Я невольно ей позавидовала. Всегда хотела быть посветлее. Но нет! Судьба одарила меня смуглой кожей и темной, воронового крыла, шевелюрой. Нет, я, конечно же, была симпатичная… Но красота моя была экзотическая даже для нагини. Ели у всех были глаза темные или серые, то мои светились зеленым дьявольским огнем, контрастируя с волосами и алыми, как маков цвет, губами. Многих подобная внешность отталкивает, так как светящийся взгляд у девушки — первый признак того, что нагиня ядовита. И хотя яд — признак элиты, породниться со мной безболезненно для жизни мог бы только точно такой же, ядовитый, наг. Мне было непонятно, почему отец отдал меня за такую сумму двуногому. Разве только что тот круглый дурак, и ничего не знает о нагах…Либо же дело обстояло хуже, и двуногий был, наоборот, слишком хорошо осведомлен.
