– Командир, автоматы бы взять.
А я:
– Да ладно, тихо всё, спокойно. Домой едем, живы-здоровы. На крайняк у меня гранат пара, не гоняй.
На том и порешили. Хозяин шинка, колченогий нохча, нога была кривая, нам обрадовался, улыбается:
– Проходите, в момент шашлык будет.
Лаваш, лук в уксусе, водку на стол. Сидим, накатили по маленькой, шашлык ждём. Тут «Нива» подъезжает, четверо ребят бородатых заходят, с автоматами. Сели грамотно: мы у стенки, они по двое на каждую скамейку к выходу. Старший лет сорока, как мы, остальные моложе. Говорил только старший, без акцента, практически чисто.
– Ну, что, обидно, домой собрались? А жизнь, она такая непредсказуемая, – смеётся.
– Обидно, – говорю. Сам потихоньку достаю эфку под столом, выдёргиваю чеку. – И жизнь – штука непредсказуемая, но как карта ляжет.
– Молодец, – говорит, – наливай тогда, пока нам не принесли.
Разлили на шестерых, выпили, луком закусили. Колченогий на стол ещё две водки ставит, лаваш каждому, две миски луку.
– Ну что, – старший говорит, – подождём шашлык, спешить нам некуда, покушаем, выпьем. А ты расскажи, русский, зачем ты к нам пришёл, почему дома не сидишь? – а сам разливает по кружкам.
Выпили, завязался разговор. О политике сначала, потом на историю перешли, потом на религию. Долго говорили. Старший мужик умный оказался, начитанный. Спорил грамотно, аргументировано. И мне было, что сказать, к тому времени много про Кавказ прочитал. С муллой в Юрте беседовал часто. Мулла раньше был преподавателем истории и политэкономии в Грозном, умнейший человек, я от него много интересных разностей узнал. В общем, спорили-говорили мы со старшим часа три. Водки выпили по пол-литра на брата, не меньше. Остальные молчали все, ни слова не проронили. Потом старший своим сказал:
– Идите, – они вышли, а он обратился ко мне. – Вижу, знаешь ты историю нашу, с религией знаком. Нет в тебе ненависти и злости, дури тоже нет. Езжай домой, а будет мир, приезжай в гости. И вставь чеку, рука-то, наверное, затекла.
Надо же, оказывается, заметил, сильный мужик, хладнокровия не занимать, а вдруг бы я эфку выронил?
С тем бородатые и уехали. А мы с Андрюхой рванули к себе, на блок. Со своей стороны насыпи упал я на спину, протянул руку Андрюхе:
– Вставь чеку, – говорю.
Вставили, а руку-то разжать не могу, пришлось по одному пальцы разжимать. И пробил тут меня хохот, ну прямо истерический, ржу – не могу. Андрюха смотрит на меня:
– Ты чего, командир?
– Так не заплатили, – говорю, – за шашлык колченогому, обидится.
