Глава 8. Пася и дикая страсть
От прикосновений по бархатистой коже и выпуклым венкам пронеслась по всему моему телу сладко-болезненная дрожь. И я застонала в голос, подогнув ноги. Стала ещё ниже ростом. Жест покорной самки. И не было в нём унижения, только жажда самца.
Он запустил свою руку в мои волосы и направил мою голову к себе. Прикоснулся губами к моим губам. И я закрыла глаза, полностью потеряв связь с внешним миром.
Губы соприкоснулись, приоткрылись. Его язык чуть тронул мой. От этого импульсами стало бить между ног жаждой и немыслимым голодом. Я чувствовала, что становлюсь мокрой.
Аккуратно стала водить по члену кулаком, вырвав стону у мужчины. Поцелуй стал принимать образ животной страсти. Мы впились ртами друг в друга. Стали жадно лобзаться, словно наперегонки пили, сосали, втягивали.
Его руки сорвали халат, разорвав его на части. Стали гладить моё тело, прижимать к себе. Они были горячие, шершавые, но на них не было когтей.
Грудью уткнулась в его торс. Я стала тереться об член.
Пасечник подкинул меня вверх и усадил на свои бёдра. Его рука проехалась по промежности, и палец, скользнув по анусу, нашёл влажную щёлку. И как только он вошёл внутрь, я моментально кончила прямо на его руке.
Потянулась пальцами к его члену, что был зажат между нами. Грубо, но явно опытно, дёрнула пару раз. Полилось горячее семя.
Неистово целуя, покусывая губы, пасечник отнёс меня на свою огромную кровать и завалил в пушистые шкуры.
Страсть остыла всего на мгновение, набралась сил и вновь утопила нас.
Нормальный такой девственник, мне понравился. Я ему даже помогла член вставить куда надо. А он, так вбился в меня по самые яйца, что у меня искры из глаз посыпались, и я, изогнувшись всем телом, сделал звучный вдох, переходящий в скулёж.
Вылетал из меня и с новой силой делал толчок. И с каждым ударом я кричала. В этом доме стесняться нечего. И как бы я умолчала, когда меня парили так, что бёдра заболели.
Оргазмы шли один за другим, унося меня в иное пространство. Я потеряла волчий слух и волчий нюх. Зрение подводило. Из глаз лились слёзы, из лона соки и уже семя.
А кто-то решил, что слишком долго воздерживался.
– Пася! Погоди! – просила я пощады.
Волк возбуждённо зарычал и спустился ниже. Прошёлся языком по шее, облизал ключицу. Дорвался до груди.
– Титьки мои, – утробно взрыкнул пасечник.
Прикусил сосок, и я заорала от боли. Вцепилась в его волосы когтями, поранив кожу головы. Его медовые волосы стали покрываться алой краской. Но даже после этого оторвать от груди я его не смогла.
