- Ты слышал, кто прибыл на базу? — я шёл по коридору и машинально замер, услышав голоса. Я привык двигаться бесшумно, инстинкт, позволяющий настигнуть жертву врасплох.
— Да, говорят Чужой приехал. Правда не видел его, и пока не понимаю, почему его все так боятся. — Ответил второй голос.
— Потому что он не просто так получил свой позывной. Что ты вообще о нём слышал?
— Немного. То, что для его возраста у него слишком большой послужной список. И никто никогда не знает, зачем он приехал.
— А я видел его вчера. И понял, что всё, что я слышал о нём, это детские сказки. Он нашему сержанту руку сломал, за то, что тот его по плечу похлопал, и вроде как-то пошутил неудачно. Я глаза его видел, они лютые. Я о нём случайно слышал, говорят, позывной он свой по разным причинам заслужил. Он везде чужой, в стране, в семье. А главное убивает он как чужой, из фильма который. Без жалости, не медля, на инстинктах, как животное. Говорят у него в венах яд, а не кровь. — Я уже не особо скрывался, встав за спиной того, кто рассказывал обо мне. Второй же смотрел во все глаза. — Мне кажется я бы обоссался, если бы он ко мне ближе, чем на метр подошёл.
— Начинай, — наклоняясь, сказал я ледяным тоном.
— Сэр, простите, сэр! Я не слышал, как вы подошли! — я чувствовал запах его страха, чувствовал вонь его пота и видел, как задрожали мелкой рябью его ладони.
— Ещё раз я услышу твой трёп, и на ближайшем завтраке ты будешь жрать собственный язык. — Закивал как болванка.
— Разрешите идти? — вытянувшись по стойке смирно, спросил солдат.
— Вали. — Они раздражали меня, все до единого. От генералов, которые протирали свои жирные задницы в удобных креслах, до таких вот солдат, которые до сих пор думают, что всё что вокруг, это игра. Что они выполняют долг перед родиной, или делают ей одолжение. А война — это смерть. Вся эта база пропиталась едким металлическим запахом крови. И она на руках каждого из нас, и от неё не отмыться.
И да, я действительно получил свой позывной не просто так. Чужой в семье, чужой в стране. Он был прав. Мой отец американец, женился на русской. Я плохо помню мать. Помню только её доброту, поглощающую всё вокруг. Отец не любил её никогда. И когда родился сын, даже не дал ей возможности дать ему имя. Он назвал меня Артур. Мать же всегда называла меня Артём. Она умерла от рака, когда мне было восемь. Отец ничего не сделал, чтобы спасти её. Хотя денег на это у него хватало. Всю жизнь я ненавижу его за это. Так я стал чужим в семье, ну а чужим в стране меня делали русские корни.
