Еду на своё медитативное место на Потаповых Лужках, в глубине леса. Есть желание взять 19 лунный день с огнём, церемониально завершить лунный свой круг, но хорошо вижу, что сил на сборку дров уже никаких нет, смиряюсь мысленно и будь что будет… И… Будет!
Господь благосклонен и милостив, а Луна в огненном знаке способствует мне во всем! Она давно уже способствует, надо только хорошо настроиться на неё, синхронизироваться с ней по всей вертикали. Добравшись до места я обнаруживаю, что в нескольких метрах ниже моего холмика кто-то разбивал лесной лагерь недавно, и от них осталось много березовых дров! Значит церемонии быть! Того хотят мои Боги!
Собираю дрова, небольшое кострище, жертву из даров здешней природы, омываюсь в источнике. Сажусь в асан, запариваю калебас с космической бомбильей53, воздаю хвалу и славу всему, особенно моей сестрице Лунушке, и возжигаю! Огонь хорошо включается, поддерживает и выводит на новый уровень процесс сегментации и впитывания всего объёма моего опыта.
Центр живота как центр управления, капитанский мостик и связная рубка. В центре живота я ощущаю вращающуюся золотую свастику. Через некоторое время, включившись в это вращение, я выхожу на свою душу. Я вижу свою душу, я ощущаю и чувствую её, какая она красивая, нежная, светящаяся золотым светом, любящая, она очень красивая. Она какая-то материнская, она как Мать… Свет нежный, забота и любовь… Я приношу ей жертву… Нежные цветы конца августа, собранные на склонах своей Божьей горы на окраине Томска.
Золотая свастика продолжает вращаться и мы выходим на мой дух, он разительно отличается от души. Дух, переживание его, могу выразить строкой из стихотворения Виталия "Север" – "Из белоогненной средины бытия"54. Так вот, он – "белоогненная средина бытия" та самая. Ему тоже приношу жертву…
Потом раскрывается пространство Руси, в этот раз не Богов, а самой Руси, её смысла, предназначения, что она такое на Земле, зачем, для чего. Что я такое для неё. Сейчас я уже не смогу словами выразить это всё, а определенные вещи и не хочу. Хотя в процессе церемонии, переживая и открывая это знание, я произносил вслух какие-то рвущиеся из груди словесные конструкции как мантрические формулы, закрепляя данное знание в пространстве и себе самом.
Богов в этот раз я созерцал на периферии, "боковым зрением". Они были, но в этот раз не выходили на передний план, как бы открыв книгу и отойдя в сторону, дав мне возможность читать, листать, созерцать её самому.
