Леонид Львович предупредил, что ни в коем случае нельзя спускаться в подвал по центральной части лестницы, надо держаться ближе к стене, а внизу отключить какой-то механизм. Тетя Зина принесла швабру с длинной ручкой, и Колька нажал шваброй на середину ступени. Мишка пришел в полный восторг, а Таня испугалась. Скелет начал двигаться и тянуть руки к швабре. Представляю, что должны были почувствовать воры, если бы они в темноте со свечой начали спускаться по лестнице. Задумка со скелетом была покруче всяких замков. Мужчины начали спуск. Оказалось, что за скелетом по стенам были развешены пауки, которые шевелили лапками, а в самом низу была кобра, которая поднималась из кувшина. По-видимому, под ступенями были механизмы, приводящие в движение игрушки, когда люди наступали на центральную часть ступенек. В самом низу действительно оказалась рукоятка, с помощью которой движение страшилок удалось выключить. Мы все оказались перед дверью, на которой висел огромный замок. Его удалось открыть с помощью той же рукояти шпаги. Замок был открыт, оставалось только распахнуть дверь. Мы все стояли не дыша, никто не решался сделать самый последний шаг. Мы все посмотрели на Виталия Петровича. Он был старшим в роду Немчиновых, и именно он должен был восстановить связь между прошлым и настоящим. Виталий Петрович медленно отворил дверь. Я выдохнула. Я очень боялась, что в комнате будет груда сгнивших деревяшек, и больше ничего. Слава богу, я ошиблась. Комната была полна прекрасно сохранившейся мебелью, посудой, хрустальными люстрами, жирандолями, запаянными тубусами, в которых оказались картины, а также ящиками с книгами и китайским фарфором.
Поиски сокровищ, конечно, разогнали кровь в наших жилах. Не каждому человеку в жизни выпадает счастливый жребий найти клад. Никто не признавался, но мы все боялись, что за сто лет все наследие Немчиновых превратилось в труху. Я знал, что Немчиновы были очень богаты, но то, что я увидел в секретной комнате, превзошло все мои ожидания. Найденные сокровища поставили перед нами непростой вопрос: что с ними делать. Я твердо решил, что все личные вещи предков и их портреты должны остаться в нашей усадьбе. Остальное можно отдать в музей или еще куда-нибудь. Письменный стол и мебель, судя по мемуарам, стоявшую в кабинете моего прадеда, я решил перенести в свой кабинет. В последнее время я сильно сроднился с прадедом. У меня больше язык не поворачивается называть его старым графом или Леонидом Львовичем, только прадедом.
