Так продолжалось несколько месяцев.
Он говорил, говорил…часто повторяясь, описывая картины правильной, идеальной, счастливой жизни. Описывал идеально-счастливое общество, сидя тёмными, холодными вечерами у камина. Все жители коттеджа наблюдали со стороны и посмеивались. А Ла-дин, постепенно расправляя плечи, снизу вверх рассматривала его горящие, возбужденные глаза. Он брал её за руку и что-то вещал ей, торопливо и пламенно…только что? Многое из сказанного осталось для неё загадкой. Но тон! Ей нравилось, как он говорил.
А ему нравилось, как она слушала…эта женщина затрагивала какие-то тайные струны его сердца, рядом с ней он испытывал особый душевный подъём, и мысль о том, как она легко предлагала свое тело всем и каждому, изматывала его до глубины души.
Когда Филипп в очередной раз узнал о её похождениях и сообщил Всеволоду, тот просто взбесился. Решительным шагом он ворвался в дом, схватил её за руки, и задыхаясь от негодования не мог произнести не слова. Она упала на колени и судорожно начала целовать его руки, он же в бессилии опустился рядом с ней и их глаза встретились.
– Поклянись мне…что не один мужчина больше не коснется твоего тела. Если только я не позволю…ты слышишь? – она только моргала широко открытыми глазами и молчала. – Ты слышишь меня? Я не хочу…чтоб кто-то был близок с тобой.
Он начал страстно целовать её лицо, шею, руки. Она не пыталась сопротивляться, просто… не понимала, не знала, как и почему…А Всеволод не останавливался, чувства овладели им и все барьеры пали для него в этой схватке с природой. И Ла-дин не отталкивала. Он целовал её долго и страстно, уложив на шкуру белого медведя. Она лишь тихо вздыхала, но не сопротивлялась этому напору. Для него было непонятно, то ли она просто боится быть непокорной и со смирением принимает его, то ли боится спугнуть желанное. Ему, конечно, хотелось последнее, чтоб он был для неё желанным, любимым, как и она для него.
На небе ярко горели звезды, сегодня должна была кончится долгая полярная ночь. Он пробудился от тихих, лёгких прикосновений. Ла-дин целовала его, слегка касаясь губами. Гладила его мускулистые плечи и грудь. От этого всё его мужское естество напряглось, он почувствовал нежный поцелуй, и мягкое тело накрыло его теплой волной объятий.
Теперь он сомневаться не мог. Ла-дин сама проявила инициативу, показала свои чувства, страсть. Это была не дикая страсть, а нежная, трепетная и сильная.
«Может быть, это любовь?» – с надеждой подумал он, а вслух произнес:
