В этот поздний час морось уже прекратилась, оставив после себя свежий воздух с резким запахом дождя, сосен и почвы. Это был первозданный аромат — запах самой матери-земли без человеческих примесей. Это природное благоухание освежало после неприятных запахов бара, оставленных людьми.
Когда дождь прекратился, в долину прокрался туман, чтобы вздремнуть этой ночью. Густая плотная завеса создавала ощущение, что кто-то стоит слишком близко, вторгаясь в личное пространство, и Анжела хотела бы отогнать его. От гнетущего тумана ее нервы натянулись до предела.
Она чувствовала запах сосен и бальзаминовых пихт на другой стороне дороги, но сами деревья были скрыты мягкой и серой стеной тумана. Девушка едва различала безмолвную дорогу. Ночью машин почти не было — все, кто находились в городе так поздно, либо пьянствовали, либо работали в ночную смену, либо возвращались с вечеринки.
Ее пикап одиноко стоял на парковке, будто призрак в тумане. Свою машину Барри всегда парковал позади бара.
Возле грузовика стоял Оуэн. Она знала, что он будет здесь.
Серый старый пикап шевроле со стандартной кабиной выглядел не очень презентабельно. Но внешность была обманчива. В ее заниженном грузовике стоял двигатель LS3, а еще тормозная система фирмы Wilwood и модифицированная подвеска.
Один ее знакомый тату-мастер проделал всю эту работу в хорошо зарекомендовавшей себя автомастерской. Он намеревался сделать на пикапе безумную аэрографию для рекламы своего тату-салона, но потерял интерес, когда просто влюбился в грузовой фургон, который, по его мнению, подошел бы лучше. Сделав татуировку на горле Анжелы, он продал ей пикап по неплохой цене. Как он сказал, она была единственной, кто «достаточно крут, чтобы водить такой потрясный грузовик».
Он предлагал перекрасить его, но Анжела решила оставить серый: ей нравилось отсутствие цвета. Неброский серый соответствовал ее ощущению жизни. Яркий цвет волос, пирсинг и татуировки были способом скрыть ее бесцветную сущность.
Ее эмоции пробуждались редко, поднимаясь из внутренних темных глубин, но неожиданно ярко вспыхнули этой ночью. Настал один из тех исключительных моментов, когда все было наполнено смыслом. Каждый звук становился резче, каждое изображение — ярче, каждая деталь — заметнее; каждое слово было пронизано опасностью. Этой ночью сама ее жизнь висела на волоске.
Оуэн опустил руки и постучал костяшками по квадратному магнитному знаку на серой двери грузовика.
