— Да просто ничего особенного, — я открыл бутыль с лимонадом. — Подумаешь…
— А я никогда не ела. Даже редко в какой пекарне встречала. Только я думала, что она хрустит, а она мягкая какая-то, не хрустит. Что-то тут не то.
— Не нам, видать, хрустеть французскими булками, — пожал я плечами и откусил пирожок с мясом. Мясо оказалось, прямо скажем, так себе. Я оценивающим взглядом осмотрел начинку, надеясь, что там всё-таки говядина, а не кошатина какая-нибудь.
— Ты «духовный»? — вдруг спросила Олеся, и я чуть пирожок из рук не выронил от неожиданности.
— С чего ты взяла?
— Просто подумала, что ты не смог бы убить всех тех бандитов, если б не был «духовным». А ещё я, когда полы мыла, нашла знаки в углах комнат под линолеумом. И они светились. Я сразу всё поняла.
«Вот блин, спалился», — я мысленно выругался.
— Нечего лазить, куда не просят, — сказал я вслух.
— Не волнуйся, я никому не скажу.
— Самое разумное решение.
Олеся принялась дальше грызть булку.
— А за нами следят, да? — снова спросила она.
— С чего ты взяла?
— Потому что мы возле метро кружили, следы запутывали. Я всё поняла.
— Какая-то ты понятливая не в меру, — нахмурился я. — Некоторые вещи понимать опасно для жизни. Вот это тебе понять сейчас важнее всего.
— Но я же должна знать… — виновато улыбнулась Олеся. — Мы же вроде как напарники.
— Кто мы? — я удивлённо приподнял бровь. — Нет, ты чего-то путаешь. Я просто попросил тебя помочь.
— Но мы же одно дело сейчас делаем.
— Слушай, давай проясним вот что: ты никакое дело не делаешь. Это не твои заботы, и тебе не стоит во всё это лезть. Прежде всего, это опасно. Поэтому я и хочу, чтобы ты съехала, и мы с тобой общались только по работе. У меня, если хочешь, выбора нет — приходится рисковать своей шкурой. А у тебя — есть. Тебе надо найти своё место в мире и просто жить дальше.
Олеся недовольно хмыкнула и опустила взгляд. Её настроение вмиг улетучилась.
— Ты меня поняла? Посмотри на меня. Поняла?
— Я не хочу жить в этом поганом мире, — надула губы девушка. — Тут нет ничего хорошего, одно дерьмо вокруг. Всё хорошее досталось тем, кто наверху, сраным дворянам и князьям. А мне что делать? На панель идти? Или в рабство опять?
— И что предлагаешь?
— Я хочу быть, как ты. Бороться со всякими сволочами. Я достаточно натерпелась.
Я вздохнул:
— А я не хочу, — посмотрев на Олесю, я встретил удивлённый взгляд. — Да, я не хочу ни с кем бороться. Я не собираюсь становиться народным героем или кем-то в этом роде. Когда закончу дела, я обо всём этом забуду, отучусь, найду работу, займусь каким-нибудь хобби, обзаведусь семьёй — в общем, чтоб всё, как у людей. И проживу как можно дольше в трезвом рассудке и добром здравии. Вот чего я хочу. И ты завязывай с этими глупостями. Твои стремления ничем хорошим не закончатся. У тебя нет нужных навыков. Ты даже домой к себе вернуться боишься. О какой борьбе может идти речь? Знаешь хоть, кто стоит за всеми этими бандами? Целая система. Одна большая долбанная система, с которой ни ты, ни я ничего не сделаем. А во главе этой системы — те, кто нас одним взглядом могут испепелить. Ты хоть это понимаешь?
