В газете сообщалось, что большинство крупных кланов поддерживали данную инициативу, но было очевидно, что в среде аристократии намечается раскол. Несмотря на то, что уже почти двести лет (а в соответствии с официально историей — пятьсот) вся власть находилась в руках императора, некоторых такое положение вещей не устраивало. Почти все, кто обладал хоть какой-то экономической силой, тоже желали участвовать в управлении страной, а потому при государе была сформирована княжеская дума, которую не так давно обозвали по западному образцу парламентом. Между парламентом и императорской властью шла непрерывная борьба. В лучшие (для княжеских семейств, разумеется) времена дума сама возводила на престол царей, в худшие (как сейчас) — выполняла, в основном, совещательные функции.
И вот, похоже, роды решили вернуть себе власть. Они требовали не только расширить полномочия парламента, но и хотели лишить императора должности верховного главнокомандующего — одной из основополагающих его ролей. А это, вкупе с остальными нововведениями, по факту означало почти полное отстранение монарха от дел государственных.
— Что пишут? — спросила Олеся.
Я рассказал о дворянской инициативе.
— Нужна народная дума, — заявила девушка. — Сейчас всем управляют дворянские кланы. Это неправильно.
— Возможно, — согласился я. — Но сомневаюсь, что такая инициатива жизнеспособна. Кланы этого не допустят.
— Значит, надо их принудить. Они тоже не всесильны. И вообще, их не так много. Если армия и народ поднимутся, дворяне проиграют.
— И откуда это ты всё знаешь? — усмехнулся я.
— Слышала. Мужики говорят.
— А, ну это да, без сомнения авторитетный источник. Говорить-то, что угодно можно.
— Ты не веришь, что порядки изменятся, и что жизнь станет лучше?
— Нет, — покачал я головой. — Тут такая жопа, что из неё, похоже, уже не выбраться никому и никогда. Даже если кланы меж собой подерутся, нам это не поможет. Погрызутся, поубивают друг друга, заново поделят власть, а для нас всё останется по-старому, а может, даже хуже будет, потому что нас первым на амбразуры кинут. Так всегда бывает: политик срутся — народ дохнет.
— А я думаю, должно измениться! — нахмурилась Олеся. — Нельзя так дальше жить.
— Посмотрим, — я пожал плечами. — А пока будь осторожнее на улицах. Только что видел: какие-то ребята кавказской национальности проехали с пулемётами. Как на войну собрались. В общем, нехорошее у меня предчувствие.
Словно в подтверждении моих слов вдалеке загрохотала стрельба.
