— Да, — прошептала Тамара. Из её глаза покатилась слеза, девушка начала всхлипывать, а потом закрыла лицо руками и затряслась в тихих, почти бесшумных рыданиях.
— Эта мразь ответит за всё, — Олеся пододвинулась поближе и обняла Тамару, — но нам правда очень нужна твоя помощь.
— Он… вы видите, что он сделал, — рыдала девушка. — Ты не представляешь, каково это. Я не хочу больше жить. Я не смогу это вынести.
— Он поплатится за содеянное. Я обещаю, — подтвердил я, но Тамара не прекращала рыдать, даже слова вымолвить не могла. У нас с Олесей долго не получалось остановить эту истерику.
— Вы ничем не поможете, — когда Тамара выплакалась, к ней снова вернулся дар речи. — С ним ничего не сделать. Зачем я устроилась в это клуб? Моя жизнь закончена.
Олеся утешала Тамару, говорил, что сама прошла через ужасные вещи, но это не помогало. Я же ничего не мог сказать. Передо мной была ещё одна сломанная жизнь — сломанная по прихоти какой-то высокородной мрази, которая с нами, простыми смертными, могла сотворить что хочет. Захочет, изуродует, искалечит, захочет — убьёт. Им плевать на нас. Мы для них — что вещи. Но если большинство людей привыкло относиться к вещам бережно до той поры, пока эти вещи исполняют свои функции, то у некоторых имелся какой-то извращённый интерес в том, чтобы вещи портить.
Вот только мы — не вещи. Я, Олеся, Тамара, миллионы несчастных, загнанных на дно жизни — такие же люди с таким же правом жить. Мне, по крайней мере, казалось так. Вот только всё вокруг говорило об обратном. Людьми являлись лишь горстка высокородных, а мы — так, насекомые под их ногами. Ситуация усугублялась ещё и тем, что в этом мире некоторые люди оказывались наделены какой-то сверхчеловеческой силой, и никто не мог обуздать её, никто не мог ограничить их власть.
У меня внутри бушевала буря. Я тоже оказался одним из таких необычных людей, которому судьба даровала магические силы, но я ничем не мог помочь этой несчастной, волею случая ставшей игрушкой в руках очередного «благородного» выродка.
— Успокойся, пожалуйста, и ответь на вопросы, если хочешь, чтоб Куракин получил по заслугам, — я снова завёл разговор о деле, чувствуя, что больше не в состоянии здесь находиться.
— Подожди, — сказала Олеся, — видишь, она расстроена.
— Понимаю, но смысла в этом никакого нет. Слезами горю не поможешь.
— Я скажу, — произнесла Тамара. — Что хотите знать?
— Это был Вениамин Куракин? — спросил я.
— Да.
— Адрес, где находится клуб?
