Сочинения иностранных авторов о России должны поэтому использоваться критически. Разумеется, они имели большое значение для ознакомления с Россией западноевропейского мира; но их информация и оценки далеко не всегда оказывались объективными. Иногда это объяснялось отсутствием у авторов сочинений точных сведений и данных, которые добывались из вторых и даже из третьих рук, но часто они допускали и сознательное искажение фактов, умолчания, нагнетали отрицательные характеристики, исходя в конечном итоге из политических интересов тех сил, которые они представляли и которым служили своим пером. В сочинениях отражалась и профессия автора, и его среда, и культурно-историческая ориентация, и, наконец, самая личность, её желание и способность понять чужой, незнакомый мир, проникнуть в его собственные нужды, заботы, интересы.
В книге, предлагаемой вниманию читателей, главным являются описания двух путешествий — Хождения в Индию тверского купца Афанасия Никитина в 1468—1474 годах и дипломатических миссий в Москву в 1517 и 1526 годах имперского посла С. Герберштейна. Казалось бы, что общего между ними? И что их разделяет? «Написание» Афанасия Никитина с виду такое бесхитростное, такое простое, а «Записки» С. Герберштейна — учёный труд, историко-политический трактат гуманистической эпохи. Но не станем торопиться с выводами. Напомним лишь наблюдение русского индолога ⅩⅨ века И. П. Минаева: «Сравнение записок Аф. Никитина с западными географическими памятниками ⅩⅤ и ⅩⅥ вв. не окажется к невыгоде русского путешественника: уступая им часто в красоте изложения и богатстве фактических подробностей, тверич Никитин превосходит весьма многих беспристрастием, наблюдательностью и толковостью; трезвость, отличающая все его сообщения, и верность наблюдения дают право сравнивать его заметки с самыми выдающимися из старинных путешествии».
Ⅰ
Афанасий Никитин. Три выбора
…За порогом дикий вопль судьбы.
А. Ахматова
В начале истории Афанасия Никитина ничего необычного нет. Купцы отправляются вместе с официальным посольством, русским за рубеж или иностранным, возвращающимся в свою страну,— такое часто бывало в торговой и дипломатической практике средневековой России. Никитин предполагал ехать вместе с Василием Папиным, посланным в Ширванское ханство, но Папин опередил его, и Никитин продолжал путь из Нижнего Новгорода с ширванским послом Хасан-беком, плывшим обратно в Шемаху. Конечно, купец должен быть отважен и смел, если он решился на далекое и опасное путешествие, но таким был не он один. Однако случалось не так часто, чтобы купец, возвращаясь домой, вместо диковинных заморских товаров привозил и дарил своим современникам и потомкам образ другого, нового мира, других людей, другого общества; главным в этом образе оказалась жизнь народа Индии, Индии «сельских людей голых», а Русь маячила как неотступное воспоминание о родине — стране, подобной которой нет.
