Мужчина хмыкнул и повернулся к плите. Мне досталось удивительное удовольствие смотреть на его широкую спину и бёдра, затянутые в тугие джинсы.
— Я совсем другой, — прервал моё созерцание Меняющийся. — Вовсе не добрый и совсем не заботливый.
Вопреки своим словам, он поставил на стол доску с ломтями мяса и бросил поверх щепоть крупной соли. Втянув запах, я застонала.
— Сначала попробуй, — со смешком посоветовал Зак.
Забравшись на высокий стул с ногами, я с надеждой взглянула на него.
— Можно без вилок, — понял он без слов.
Впившись зубами в мясо, я решила, что оказалась в раю. Как иначе описать состояние блаженства, которое испытываешь от еды после нескольких дней голода? Сок стекал по подбородку, я стерла его салфеткой из корзины и поймала изучающий взгляд Закари. Наверно, стоило смутиться. Вот только не вышло. Отчего-то рядом с незнакомцем, которого стоило бояться, я ощущала себя очень комфортно.
— Это очень вкусно, — пояснила я свой аппетит, когда в животе не осталось места для следующего кусочка.
— Ты давно не ела, — догадался хозяин дома.
— Так получилось, — я пожала плечами, и футболка предательски сползла с правого. Пытаясь поправить ее и не испачкать, я не добилась успеха.
Он оказался рядом так быстро, что я даже не успела испугаться. Натянул ткань на обнаженную кожу и положил сверху горячую ладонь.
— Расскажи, что случилось на той парковке? — от хорошего настроения не осталось и следа.
— Я… там… — смутившись, схватила салфетку и принялась оттирать жир с кожи. — Я думала, что погибла.
— Ты сама вставила в рану ту заточку. Верно?
— Понял ведь, — выдавила со стыдом. — Зачем спрашиваешь?
Твёрдо подняв мою голову за подбородок, Меняющийся заставил смотреть на него.
— Не обманывай меня. Мне нужно знать…
— Зачем? — я спрыгнула со стула. Комната перестала казаться светлой, а компания уютной. — Я не просила тебя, а значит ничего не должна.
— Никто и на говорит о долге. Думаешь, я хочу стребовать с тебя плату? — он уже не был тем, кого я не боялась. Мужчина сощурился и скрестил огромные руки на груди. — Я сам решил взять ответственность за тебя.
— Не стоит, — жестче чем требовалось, оборвала я. — Тебе не нужны мои проблемы, а мне — твоя благотворительность.
За всё в жизни надо платить. Для Других этот закон был незыблем. И быть обязанной Меняющемуся — худший из всех возможных вариантов. Он не был безобидным перевертышем, которого можно почесать за ушком. А заверения, что я не окажусь в долгу — пустые. Он ещё не знает, кто я и какой занозой могу стать.
