- А вас почему оставили в живых?
- Не знаю. Я дрался долго. Лалли спрятал в шкаф и никого в комнату не пускал. Может, они решили, что я пригожусь? Не знаю. Меня оглушили. Потом уже здесь очнулся. Со мной никто не разговаривал, только били. А потом Лалли привели. И несколько часов назад - Дженну.
- Сколько вы уже здесь?
- С утра.
- Что им надо от нас? Я не понимаю!
- Скоро поймешь, - внезапно подала голос Дженна. – Мы все скоро поймем…
- А ты откуда? – развернулась к ней Лиса.
- Разве важно? – усмехнулась она горько, - важно, куда мы все попадем.
Лалли опять заплакала, и Дженна успокаивающе погладила ее по голове.
Лиса поняла, что больше ничего не услышит нового, поэтому решила не мучить своих товарищей по несчастью.
Примерно через полчаса в зале загорелся свет, электрический.
И стали заходить люди. Ронан, Ско, еще парочка мужчин, которых она не видела до этого.
И вместе с ними…
Том.
Том!
Лиса, замерев и ухватившись до белеющих пальцев за прутья решетки, смотрела, как хантер, как ни в чем не бывало, идет с остальными к столу в углу помещения, как садится, вольготно и нагло развалившись, усмехается, медленно и по-хозяйски оглядывая пленников. Потом его взгляд останавливается на ее бледном взволнованном лице, скользит по нелепому одеянию… Губы сжимаются чуть сильнее, глаза прищуриваются чуть острее.
А потом он расслабляется…
И подмигивает ей.
20
- Ну что, хантер, посмотрел на свою бабу?
Старейшина чертей, или как они там сами себя называют, приветливо кивнул на клетку, в прутья которой вцепилась Лиса.
Том еле сдержал себя, чтоб не зарычать. Чтоб не положить их всех тут, рядком. Очень хотелось, невыносимо.
Но нельзя. Пока нельзя. Надо ждать.
Он посмотрел на их девочку, запакованную в какую-то длинную тряпку, растрепанную, с распущенными мокрыми волосами. Поймал испуганный взгляд, за который он убьет сегодня на десяток больше, чем планировал.
С удовольствием. С наслаждением. Медленно.
Только прекрасные картины расчлененных скотов в воображении помогли немного успокоиться. И даже усмехнуться нагло. И подмигнуть Лисе, с надеждой и ожиданием смотрящей на него.
Ничего, малыш, ничего… Чуть-чуть осталось. Уже можно прекращать бояться.
В тряпке какой-то. Плечи голые.
Суки! Что сделали с ней? Что они вообще здесь с ней делали, твари???
Так…
Вот этого толстого он вскроет своим любимым кукри. Так, чтоб кровь хлестала, а сам в сознании был. И понимал чтоб. Все понимал. А главаря, пожалуй, тем же любимчиком, но по животу. Это грязнее, болезненней. И прикольней…
