– Никак нет, – добавил он к первоначальному рапорту.
– Никак… нет… – повторил начальник слова своего подчинённого, при этом многозначительно потирая собственный подбородок.
– Это очень хорошо. Хо-ро-шо… Слушай, Артём, внимательно и выполняй точно – только что фамилии этих… охотников, засекретили. Причём ОСОБО засекретили. Скажи-ка мне мой милый друг – копий протоколов у тебя не осталось… случайно?
– Никак нет… – с недоумением протянул старлей и пребывая в полной прострации продолжал тупо смотреть на начальство.
– Никак… нет… – снова повторил за парнем его начальник и, глядя не на него, а в стол перед собой, грубо распорядился:
– Так! Всех собрать в красном уголке, дать умыться, накормить, включить «аппарат» с трофейными американскими фильмами. Выполнять!
И тут же майор вспомнил приказ генерала: «…никого не подпускать!» Сразу же после своего приказа, не позволив младшему откозырять, продолжил…
– Отставить!
Лейтенанту ничего не оставалось, как согласиться.
– Есть… отставить. Так что, собирать их в комнате или..? – в недоумении переспросил Артём.
– Сказано же отставить, значит, отставить. Свободен. Не забудь забыть всё, о чём забыть полагается и фамилии арестантов в том числе, приказ. Хотя какие они теперь арестанты, – буркнул себе под нос майор.
И решил сам исполнить приказ генерала. Только что он готовился, как выразился начальник, сверлить дырочку, а тут вдруг превратился в рядового официанта. При этом сам майор так и не понял, что, в общем-то, произошло. Зачитал фамилии и только, а ситуация в корне изменилась.
– Возможно всё дело в фамилиях? – про себя подумал Стаценко и двинулся выполнять генеральский приказ.
Поскольку прислуживать узникам предстояло ему лично, он решил воспользоваться не красным уголком, где его могли случайно увидеть подчинённые, а комнатой офицерского состава, что находилась вдалеке от общих мест караула.
Первым из арестантской камеры майор забрал бригадира. Он провёл его по безлюдным коридорам в свой кабинет. Войдя в помещение и, закрыв за собой двери, он тут же снял мешок с головы Николая. Осмотревшись по сторонам и, чуть привыкнув к освещению, Николай пришёл в полное изумление. На стенах кабинета почти с каждой его стороны висели крупные фотографии. На фото были и Гагарин, и Николаев, и их последователи, а ещё были космические ракеты. Ракеты во всех ракурсах: фото в состоянии подготовки к пуску, фото, когда ракету поднимают, фото, когда её только ещё подвозят к пусковой платформе, фото, когда она взлетает, отрываясь от стартового стола. Фото Земли с расстояния полёта корабля в космосе. И одно фото привлекло его особое внимание: на переднем плане фотографии стоял сам майор, в руках он держал охотничье ружьё, у его ног лежали три подстреленных сайгака, а на заднем плане стояли пятеро с ружьями, троих из которых Николай сразу узнал. Это были Гагарин, Николаев и Попович, а двоих он никогда не видел. Майор заметил особое отношение бригадира именно к этой фотографии и с лёгкой гордостью в голосе проговорил:
