— Да.
Золотой свет сгустился и опоясал руку Стефана на манер браслета, мерцая и переливаясь.
— Миледи Аэлина Деневеро, согласны ли вы стать женой Его светлости, герцога Стефана Д*Арси?
— Нет.
Вздох пронёсся под сводами Храма. Жрец, пораженно замер, недоумённо уставившись на невесту.
Стефан остолбенел во второй раз.
Свет, окутывавший руку герцога, побледнел и исчез.
Лина, сжав зубы, чтобы не закричать от страха, держалась на одном упрямстве.
— Миледи? — донёсся до неё тихий голос жениха. — Что ты творишь???
Лина молчала.
Жрец беспомощно топтался рядом.
Неслыханный случай! Беспрецедентный!
Никогда! Ни разу! Ни одна невеста не отказывалась от обряда — вот так. Да, девушки могли бунтовать, протестовать, плакать до обряда, но в Храме все, как одна, невзирая на свое отношение к браку и мужчине, покорно говорили «да».
И, что ему теперь делать? Обряд почти завершён, герцог, фактически, уже не свободен.
— Миледи, — обратился жрец к девушке. — Мы все понимаем, что вы взволнованы и не отдаете себе отчета. Успокойтесь! Вам надо три раза сказать «да», и для вас всё закончится.
— А, если я не хочу, чтобы для меня всё закончилось так, как обычно заканчивается для всех проданных девушек? Не хочу быть вещью? Не хочу, чтобы за меня решали, что мне можно, что нельзя? — тихо, но твердо ответила Аэлина. — Мой отец не спрашивал моего мнения, когда продавал меня. Его светлость не спрашивал моего мнения, когда покупал меня. Спасибо, что Единому не безразлично моё мнение, ему я дала честный ответ.
— Но, миледи, что же теперь нам всем делать? — растерялся жрец. — Может быть, вы подумали, и я повторю вопрос?
— Ответ будет тот же самый, — проговорила Лина, глядя в горящие глаза магистра.
— Отойдите, дайте мне поговорить с невестой, — отрывисто бросил герцог.
Жрец и его помощники немедленно ретировались.
— Ты понимаешь последствия своего поступка? — мужчина был в бешенстве. — В любом случае, ты — моя собственность. Твой отец продал тебя. Да, как вещь, нравится тебе это или нет. Если ты ответишь «да», то поедешь в мой дом, как жена. Если упрёшься, то, всё равно окажешься в моём доме, но уже, как рабыня!
Лина молчала, обдумывая услышанное.
— Признаю, я неправильно себя повёл с тобой. Мне надо было понимать, что у девушек в голове полно всякой розовой чепухи, и быть более внимательным и, — мужчина поискал слово, — романтичным. Думал, что если сразу расставить все точки, тебе будет легче привыкнуть. Я постараюсь исправиться. Ну, что, ты согласна?
