— У него была бородавка под левым глазом… — продолжила я, — и голос, знаешь, такой спокойный, низкий, уверенный. Как у человека с твердой позицией, с какими-то убеждениями. Такой, м-м-м… — я думала, какие бы слова подошли еще для голоса, который я слышала из камушков, — неизворотливый, а очень прямой. Думаю, у него и взгляд был прямой… И держался он спокойно.
Лия продолжала писать, пока я еще двадцатью предложениями описывала одно и то же, потому что больше было описывать нечего. Ничего я не знала про Тревора Ласки, кроме того, что его убили. И за что его убили. Ну еще кто его убил. Когда Лия, наконец, закончила, я вздохнула с облегчением — ну, шпионские игры у нас! — и тут же припрятала блокнот во внутренний карман сумки. Потом Лия сказала мне, что про господина Ласки ничего не слышала, но поспрашивает у своих, и уточнила, когда именно работает Марта.
— Видишь, — радостно сказала я Рашу, выходя из дома, — не так уж долго ждал!
— Ага, — улыбнулся он мне понимающей улыбкой.
Если он и правда слышит сквозь стены, то я даже не обманываюсь, что он не понял нашего замысла. Актриса из меня так себе, сценарист тоже не очень, а режиссер — вообще аховый. Хорошо хоть оператором мне быть не пришлось для этой зарисовки! Но, главное, что он все равно не знает, зачем я сюда приходила. Его поведение, мотивы которого, к слову, мне совершенно не понятны, ясно указывало, что разборки со стражей он бы не одобрил. Не то что бы мне нужно его одобрение, но по тому, как легко он вытащил меня из местного обезьянника, в который меня упекли по подозрению в убийстве, могу судить, что ему меня притормозить, если уж в голову взбредет, будет совсем не сложно.
— И куда мы теперь? — поинтересовался мужчина.
— Домой.
— И что, даже не зайдем по дороге еще в какое злачное местечко? — вот как можно, сохраняя тон таким безукоризненно вежливым, без нотки язвительности, довести довольно равнодушного к всякого рода насмешкам человека, до желания придушить от злости?
— Очень смешно, — фыркнула я, — да будет тебе известно, я специально злачные местечки вовсе не ищу, — говорила я уверенно, но сама себе верила мало.
— Как скажешь, — не стал спорить Раш.
Терпеть не могу, когда люди соглашаются с тобой из вежливости, хотя вы оба понимаете, что это согласие — фальшивка. Когда я так делаю — отношусь к этому нормально, а когда со мной так делают — терпеть не могу.
Мы шли уже по вполне приятной приличной улочке, вечерело. Улицы утопали в оранжево-красном сиянии, поддувал ветерок. На меня накатила приятная усталость, а компания Раша на самом-то деле не особо раздражала. Такая тихая вечерняя атмосфера наводила на мысли, которые в беготне прошедших дней в голове просто не помещались.
