Я, естественно, тут же захотела его купить, но Ева только посмеялась и сказала, что они очень дорогие, и мне лучше пока потратиться на что-то более полезное. Например, на еду.
Звучало справедливо — объедать Еву мне почему-то не хотелось. Никак не могла понять, почему — скромность никогда не входила в список моих хороших качеств. По-моему, скромность вообще не входила в список хороших качеств. Но кто бы меня слушал.
Я еще раз оглядела свою комнату. У окна стоял добротный деревянный рабочий стол, напротив шкаф для одежды, в котором пока был только комплект постельного белья, под скатом крыши — кровать. Для того, чтобы сказать, что жизнь прекрасна, оставалось только одно — устроиться на знакомую и любимую работу.
Глава 4. Шут. Дно Империи
Госпожа Киныси смотрела в окно на свою новую постоялицу, которая, приплясывая и постоянно сверяясь с нарисованной ей картой, направлялась в сторону издательства газеты «Дни Империи». Хвостик волос невнятно-русого цвета подпрыгивал в такт ее движений, халат забавно развевался за спиной как маленький плащик, а глаза блестели в предвкушении. Мужчины порой заинтересованно поглядывали на обнаженную полоску живота, но Шура этого не замечала.
Еве девочка понравилась. Хотя Еве все нравились. Слава Отцу-Дракону, это никогда не мешало ей делать свою работу. Деревянной рукой Ева взяла со стола письмо и керамические глаза вновь пробежались по строчкам.
Ее любимый воспитанник зашифровал ей просьбу приглядеть за странным ребенком. Не лезть без нужды, разрешено убрать в крайнем случае, но только после того как будет понятно, кто она и откуда, что ей нужно. Что она вызнает. Если подозрения окажутся беспочвенными, помочь девушке нормально устроиться.
Да, Ева тоже заметила, что Шура как будто бы собирает информацию. То, как она задает вопросы и провоцирует не диалог, а монолог с ее, Евы, стороны. Госпожа Киныси всегда была хорошей слушательницей, и это было одной из причин, почему она многим нравилась — разумные очень любили говорить о себе и о том, что им интересно, и поэтому любили тех, кто умел их слушать.
Госпожа Киныси умела.
И за свою долгую жизнь ей редко приходилось встречать существ, готовых с искренним интересом слушать, а не говорить. Шура слушала с самым что ни на есть искренним интересом. Вот только, в отличии от той же Евы, ее интерес был продиктован отнюдь не нежной симпатией ко всему живому.
Ева тихонько рассмеялась — ее мальчик всегда был добрым и отзывчивым к чужой беде. Годы не так уж сильно изменили его, как может показаться. Письмо загорелось в ее рук, сжирая чернотой бумагу, но не дерево ее тела.
