Ковров уйма. Хоть лавку подержанных восточных редкостей открывай. На каждом окне - портьеры тройным слоем. А полы... Мать моя женщина! Как зеркало. Даже наступать страшно...
К этому хозяйству приставлены горничная, повариха и конюх - дядя Петя. Он нас на станции цеппелинов встречал. Честь по чести: лошадь, повозка, вожжи.
Машин, то есть, автомобилей, здесь вообще очень мало: мы видели всего один. Полицейский. Остальные, включая сэров и пэров, разъезжали на кэбах - такси по-нашему, только на лошадином ходу.
Амбре на улицах соответствующее, с поправкой на уголь и чёрный, с жирными хлопьями копоти, дым.
- Топливо экономят, - тихо заметил наставник, глядя из окошка кареты на рассветный туман, в котором зыбкими арками рисовались каменные мосты через Темзу.
Улицы были пустынны, и дядя Петя вёл лошадку по кличке Мэри неторопливо, чтобы у нас было время как следует осмотреться.
- Думаете, для войны? - шепотом спросил я.
- А для чего же ещё? - фыркнул Лумумба. - Цеппелины - это так, ерунда. Пыль в глаза. Армию они будут переправлять на материк на десантных посудинах. А стальные лоханки на магической тяге работать, как ты понимаешь, не будут...
- То есть, где-то на побережье содержаться громадные запасы топлива?
- Ключевое слово: где-то. Это нам и предстоит узнать...
Подъехали к особняку. Зовётся он Харрингтон-хаус и располагается на Кенсингтон Пэллас Гарден, а служит Российским посольством уже около ста лет.
Дядя Петя высадил нас у входа, а сам отправился со своей Мэри и тележкой в конюшни. Присовокупив, что встречать нас в доме некому. Прислугу распустили после того, как были совершены все приготовления - никто не хотел оставаться в доме, где лежит покойник.
Лумумба только плечами пожал. Распустили - так распустили. Что мы, самостоятельно шнурки не развяжем?
- Да вы не волнуйтесь, - напутствовал нас дядя Петя. - Вернутся они, никуда не денутся. Горничные, конечно, девушки впечатлительные, да и поварихи не лучше - наслушались баек про покойников... Но народ-то наш. Ответственный... Помракобесят слегка и успокоятся.
- Мне говорили, должен быть ещё дворецкий, - флегматично заметил Лумумба.
- Мистер Вилликинз, - кивнул дядя Петя. - Единственный служащий - англичанин. Нанят для придания дому надлежащей респектабельности, а еще за знание местных обычаев и доскональное владение этикетом. Вчера слёг. Как услышал про Игнат Степановича, так и слёг. Близко к сердцу безвременную кончину воспринял.
