- Прикройся чем-нибудь, - сердито бросил бвана, скрываясь в трубе.
Вот те раз! Себе, значит, личины, как перчатки меняет, а мне и плохонького костюмчика соорудить ленится?
Пришлось подобрать с пола то, что валялось в куче: клетчатую, пропотевшую под мышками рубаху с оборванными пуговицами и широкие брезентовые штаны.
Брезгливостью я с детства не страдал, так что облачился спокойно - вещи ещё и по размеру подошли. Будто меня ждали.
Обуви, правда, не нашлось, ну да мы люди не гордые. Из колодца веяло теплом, нагретой землей и терпким духом скошенной травы...
Плантация. Другое слово не подходило. Теплица - слишком мелко. Огороды, вроде как, на открытом воздухе разводят... Вот и вышло, что попали мы с бваной на громадную, расположенную в сети бывшей подземки, плантацию конопли.
Лампы под потолком давали яркий свет, где-то в отдалении тарахтел генератор - производители самого распространённого в мире наркотика спокойно могли себе позволить тратить просто ТОННЫ бензина.
По бокам туннеля, в громадных чёрных мешках из-под мусора, высились здоровенные, как кукуруза, побеги, с крепкими, сочными листьями. Из мешков в разные стороны лезли корни и ссыпалась рыхлая чёрная почва...
- Связь чуешь? - спросил бвана негромко, когда наш проводник скрылся за очередным кустом.
- Барсуков был травяным магом, - так же шепотом ответил я.
- То-то и оно, - скорбно покивал бвана.
Я вполне его понимаю: версия, что посланника убили Растафари, сыпалась на глазах. Им это просто невыгодно...
- Дело даже не в версии, - угадал мои мысли Лумумба. - А в том, зачем нас на неё навели?
- А не могли эти поклонники травки сами оставить знак? - спросил я.
- Могли, - кивнул бвана. - Но не стали бы.
- Почему?
- Это не в их духе. Расты верят, что миром правит дух Джа. Он сводит нужных людей, позволяет совершаться нужным событиям... Но как-бы без вмешательства людей.
- Поэтому наш проводник не удивился, когда увидел нас на пороге?
- Именно. Для него это прямая связь: Барсуков умирает - мы появляемся. Знак.
Шли мы довольно долго - у меня даже ноги заболели. Непривычные к босому передвижению ступни натёрло, я отбил большой палец о старые рельсы и страшно замёрз: тепло от преющей почвы поднималось вверх, а по ногам дуло, как в ледяной трубе.
Плантации конопли сменились палатками и кибитками, цветными шатрами и целыми вагонами - их сняли с колёс и поместили у стены, чтобы оставался проход с одной стороны.
В вагонах и кибитках жили люди. Белые, чёрные, жёлтые, шоколадные - всех цветов и размеров. Объединяло их одно: спокойные, чуть подёрнутые пьяной мутью глаза.
