— Зачем он это сделал? — спрашиваю я. — Сашка что-то видела...
— Он пытался принудить вашу подругу к браку, но она отказывалась, поэтому он избил её и запер у себя на даче. Периодически поднимал на неё руку... Скорее всего, его определят в психиатрическую лечебницу.
— Всё так просто? — подаёт голос Артём Викторович. — Из-за него ребёнок говорить не может, непонятно что увидев, а он отделается психиатрической лечебницей?!
Меня даже удивляет его эта «забота» о Саше... Но я пока не могу собраться с мыслями.
— К сожалению, это не нам решать, — отвечает следователь. — Подпишите бумаги, — протягивает мне что-то и я, не глядя, ставлю подпись. — Артём Викторович, вам нужно будет организовать визит ребёнка к матери... Когда она придёт в себя.
Заведующий кивает. Уже через несколько минут мы стоим на улице, и я сжимаю пальцами адрес больницы и бумагу от следователя, по которой меня точно пропустят к Оксане.
— Вас подвезти? — спрашивает Артём Викторович.
— Нет. Спасибо. Я сама доберусь, — отчеканиваю я, а потом вспоминаю, что забыла сумку в детском доме. — Чёрт... — выдыхаю сквозь зубы.
— Я на него не похож, но, если хотите, можете называть и так... Мне не привыкать, — говорит заведующий и кивает. — Садитесь уже. Чем быстрее вы увидите подругу, тем быстрее мы сможем решить, что делать дальше с вашей работой в детском доме.
«Ты от меня так просто не избавишься!!!» — думаю я и поджимаю губы, садясь в машину.
Часть 9
Оксану определили в реанимацию, по этой причине мне не помогает увидеть её даже бумажка от следователя. Единственное, что мне обещают: позвонить, как только она придёт в себя и сообщать о её состоянии, если вдруг что-то изменится. Мне хочется ругаться, но я понимаю, что помочь ей ничем всё равно не смогу.
— Оксана Витальевна сейчас спит, ей ввели обезболивающее и снотворное. Она вас не услышит даже! — повторяет мужчина в белом халате, кажется, её лечащий врач, и я просто киваю головой в подтверждение его слов.
Выхожу из больницы и смотрю на Артёма Викторовича. Он стоит, прислонившись к капоту свой намытой до блеска машины, и смотрит в небо, щурясь от последних лучей заходящего солнца. Лучи шаловливо путаются в его волосах цвета молочного шоколада, а на его щеках я отмечаю небольшую россыпь веснушек. Я бы запала на него, если бы только он не был вором, и, может, сейчас даже пошутила что-то, переводя наше общение на более раскрепощённое... Но едва вспоминаю второй этаж детского дома, в венах закипает кровь.
