Смотрю, как она оправляет одежду, пряча от моего взгляда внутренние стороны тоненьких запястий. Однажды я уже видел такие шрамы. Я знаю, что это такое, но, хоть убей, не могу понять, какого чёрта Але — моей Але! — пришла в голову эта бредовая идея. Моя девочка наполняла энергией меня, эта незнакомка — выглядит побитой зверушкой с болью в потухшем взгляде.
— Я уже увидел их, Аль. — она морщится и поднимает глаза на меня. — Что с тобой произошло?
— Это не твоё дело. Вряд ли у тебя есть время, чтобы разбираться с такими недоразумениями.
Её голос звенит. Она испытующе смотрит на меня. Так, словно я что-то должен понять из её нелепой, неправильной фразы.
— Для тебя у меня всегда было и есть время, ты же знаешь.
В тот единственный раз, когда я находился в центре реабилитации, а она написала мне на почту, я именно это ей и пообещал. Что дам ей попробовать жить без оглядки на нас, не стану преследовать, но у меня всегда будет время для неё.
«Это слишком, Алекс. — значилось где-то в конце печатного полотна её исповеди. — Я не уверена, что готова ждать. Мне восемнадцать, и я хочу попробовать перевернуть эту страницу. Я знаю, что так некрасиво поступаю по отношению к тебе, но… Теперь я знаю, что ты женат. Для меня это слишком, понимаешь? Я бы никогда не согласилась, если бы знала заранее…»
Я всегда понимал это. Как и то, что пройдут месяцы, а то и годы, прежде чем я снова встану на ноги. У меня не работала вся левая сторона тела. Это не то, что нужно молодой девчонке. Совсем не то. Каким бы конченным человеком я не был, я никогда не посмел бы удерживать её рядом в такой ситуации.
Дверь распахивается, и Аля вздрагивает от неожиданности, поворачиваясь к источнику шума.
— Что здесь происходит? — спрашивает Инга и подходит прямо ко мне, обвивая руками.
Аля сжимается и смотрит на меня с глубокой обидой и ревностью. Ничего не изменилось! Для неё тоже ничего не изменилось! Моё сердце наполняется нежностью, пока я наблюдаю за её попытками совладать с эмоциями. Моя девочка! Только моя!
— Встретил здесь свою старую знакомую, — перевожу внимание Инги на себя.
— Ты знаешь Сашку? О, Боже! — Инга закатывает глаза.
— Сашку? — бросаю на Алю удивлённый взгляд, и она краснеет.
— Мельченко, это моя сводная сестра, алло! Я ж тебе рассказывала про нашего гадкого утёнка. Маленький грязный секретик нашей семьи. Александра Леонидовна Сафронова, конечно, до недавних пор она носила какое-то нелепое имечко, но когда приползла к папочке, потому что самостоятельная жизнь вдарила по тонкой и ранимой деточке…
